Конечно, это не любовь

Коновалова Екатерина Сергеевна

Гермиона кивнула, показывая, что внимательно слушает.

— Не смейся, в библиотеку.

Она все-таки хмыкнула, а Гарри продолжил:

— И поискал там. Смотри.

Перед Гермионой легли три черно-белые неподвижные фотографии. На первой был изображен мужчина лет тридцати, красивый, но, похоже, весьма заурядный: мягкий безвольный подбородок и слишком полные капризные губы выдавали в нем пустышку. На второй был парень лет шестнадцати. С мужчиной они явно было в родстве — издалека их, пожалуй, можно было бы принять за одного человека: те же темные волосы, тот же

постав головы, тот же разрез глаз. Но парень заурядностью не был — выдающийся подбородок указывал на сильную волю, глаза светились умом и любопытством. На нем была мантия со значком Хогвартса. Цвет галстука было не определить, но Гермиона для себя решила, что он когтевранец.

С третьей фотографии смотрела женщина. Она была откровенно некрасива — черные спутанные волосы висели сосульками, овал лица был слишком жестким, узкие высокие скулы и квадратная мужская челюсть делали ее грубой, а слишком большой рот еще больше усугублял ситуацию.

Гермиона внимательно изучила все три снимка и вопросительно взглянула на Гарри.

— А если так, — произнес он и поместил фотографию юноши между женщиной и мужчиной.

Теперь стало очевидно, что юноша — их сын. От отца он взял гармоничность черт, а от матери — четкость линий.

— Дальше, — Гарри извлек из портфеля еще одно изображение и положил его рядом. Эвр Холмс Гермиона узнала сразу — и сразу заметила ее сходство с некрасивой женщиной. Эвр была словно бы ее улучшенной версией.

— Так и уверуешь в переселение душ, да*? — заметил Гарри.

— Точно, — Гермиона поднесла оба снимка к глазам, потом отодвинула подальше. Женщины действительно были похожи друг на друга как эскиз на готовую картину. — Но я пока не понимаю, к чему ты ведешь.

— Сейчас, — Гарри достал пятую фотографию, на этот раз — Шерлока.

Что они с сестрой похожи, было видно сразу. Если убрать красивого, но пустого на взгляд мужчину, можно было бы сказать, что все люди на фотографиях — одна семья. Пожалуй, Шерлок и парень-когтевранец были даже больше похожи друг на друга, чем Шерлок и Эвр. У них у обоих были фамильные высокие скулы, похожий разрез глаз, прямые носы, очень выразительные губы. Если растрепать когтевранцу волосы или причесать Шерлока, а потом поставить их рядом на расстоянии десяти футов, то будет казаться, что они близнецы.

Гарри вздохнул:

— Я начал думать об этом почти сразу, как увидел Эвр. Такое сходство не могло быть случайным. Я бы и раньше мог догадаться, но мне и в голову не приходило изучать внешность твоего Шерлока или (тем более) сравнивать его с теми, о ком я не вспоминал уже добрых девятнадцать лет. Этих двоих, — Гарри указал на некрасивую женщину и заурядного мужчину, — ты ни разу не видела. Зато этого парня, — он ткнул в когтеранца, — ты знаешь, пусть и не так хорошо, как я.

Гермиона наклонила голову, ожидая продолжения. Ей казалось, что какая-то смутная догадка вертится на краю сознания, но поймать ее не удавалось.

— Под именем Волдеморт.

Гермиона взяла в руки снимок. Волдеморт — Том Риддл — парень-«когтевранец» — был действительно очень красивым. Никакой «печати порока», как

любят писать. Ни единого следа.

— Гонты были очень слабыми, но все-таки магами, — снова заговорил Гарри, — но они растеряли достоинство, деньги и положение в обществе. Зато другая ветвь, в которой уже не осталось ни капли волшебства, сумела пробраться наверх. Можно поднять архивы и выяснить, кто из Гонтов и в какое время стал Холмсом, но, думаю, это не слишком важно.

— И что нам с этим делать? — спросила Гермиона удивительно беспомощно.

— Ну, — Гарри опять взъерошил волосы, — думаю, что ничего. Разве что твоему Шерлоку лучше не зачесывать волосы назад и не встречаться в таком виде со стариком Слизнортом — тот может решить, что к нему явился призрак некогда любимого ученика. А вообще… Похоже, нам повезло, что Эвр не попала в Хогвартс. Еще одного наследника Слизерина с больной головой мы бы не пережили, тем более, что она, похоже, умнее Тома и не стала бы убиваться о годовалого ребенка.

Гермиона попыталась сделать вид, что ей смешно, но почти безрезультатно — новость не укладывалась в голове, где и без того до сих пор царил хаос.

Гарри без зазрения совести расположился подремать в углу кабинета, сказав, что в его собственном его найдут, а Гермиона до половины четвертого занималась насущными делами, задвинув мысли о пережитом страхе, близости с Шерлоком и фамильных секретах Холмсов подальше, на край сознания.

Курьер разыскал Майкрофта и забрал у него телефон, и Гермиона положила его в карман мантии, ожидая сообщения.

За полчаса до начала встречи с правительством маггловской Британии Гермиона разбудила Гарри, напоила его еще одной чашкой кофе и просмотрела собранные за ночь бумаги по Шеринфорду. Этот бой не будет ни приятным, ни простым**.

Примечания:

* — позволю себе заигрывание с Конан-Долом и советской экранизацией. Оригинальная цитата: «Вот так начнешь изучать фамильные портреты и уверуешь в переселение душ» («Собака Баскервилей»).

** — к своеобразному эпиграфу последней серии Шерлока: «Правда редко бывает приятной и никогда — простой» О. Уайлд.

Конечно, это не любовь. Глава 46.2

Антарктика, Лангдейл, Порлок и Любовь. В светлом просторном кабинете, в центре которого стоял овальный стол из темного дерева, присутствовали все четверо — фактическое правительство маггловской Британии, люди, принимающие ключевые решения во всех сферах, включая политику, экономику, внутреннюю и внешнюю безопасность. Разумеется, все четверо были осведомлены о существовании волшебного мира — в той или иной степени.

Гермиона не позволила себе еще ровнее выпрямить спину и показать этим едва заметным движением свою нервозность. Она дождалась, пока перед ней распахнут дверь, ровным шагом дошла до стола, оглядела присутствующих и заняла место напротив Майкрофта. Гарри остался стоять, чуть наклонив вперед голову и уперев кулаки в бедра, как стоят обычно авроры на посту. Его правая рука почти касалась скрытой кобуры с волшебной палочкой, и, в случае необходимости, атаковать он мог немедленно.