Конкурент мой
Шрифт:
Ну, всё! Сейчас прольётся чья-то кровь. Мой вспыльчивый друг такого Хорьку не спустит. Но… произошедшее вслед за этим событие заставило меня замереть с отвисшей челюстью. Рон! Спокойно! Позволил усадить себя в импровизированную инвалидную коляску, трансфигурированную из стула, и только после этого, с трудом растянув непослушные ещё мышцы лица в улыбку, прохрипел:
– Спасибо. Из тебя… получилась великолепная… нянька, Малфой.
– Уизли, никак у тебя чувство юмора прорезалось? – Драко похоже был готов к потоку угроз и оскорблений, но не к безобидной насмешке.
– У меня… было… время… чтобы… научиться. Быть… бревном… скучно. Смех… единственное… развлечение… –
Тотчас же Герми с Малфоем поддержали падающее тело и, извинившись перед Нарциссой, левитировали в сторону превращённой в больничную палату спальни.
– Гарри, вам нужно позавтракать. Вы можете не волноваться за вашего друга, мой сын – компетентный специалист.
– Да, пожалуй, – увидев перед собой заботливо наполненную яичницей тарелку, я с удовольствием накинулся на еду. – Спасибо.
– Гарри… Я ни в коей мере не осуждаю ваши решения и поступки, но… Блэк-Холл очень запущен. Как вы в таком бедламе собираетесь создать условия для выздоравливающего? Кроме того, насколько я знаю, вы обещали моему мужу и его другу расшифровку каких-то документов. Вы уверены, что сможете сочетать заботу о друге и работу?
Вот Мордред побери! Об этом-то я и не подумал! А представив, какой объём работы придётся провернуть, чтобы хоть немного привести в порядок особняк, понял: о расшифровке можно забыть недели на две. Это было неприемлемо. Нужно было срочно что-то придумать, но как назло, в голову ничего путного не приходило:
– Я что-нибудь придумаю…
– Гарри, позвольте мне помочь вам. Одно ваше слово, и трое наших эльфов приведут в порядок дом, а вам не придётся заботиться об уборке и готовке.
Предложение было заманчивое. Очень заманчивое. Одно непонятно – на кой ляд леди Малфой нужна эта благотворительность? Видимо, этот вопрос открытым текстом читался в моих глазах, потому что, женщина улыбнулась и пожав плечами, ответила:
– Считайте, что с моей стороны это забота о здоровье и благополучии Драко.
– Хорошо, но вы лично отвечаете за своих домовиков, и… на вашего мужа доступ в особняк по-прежнему не распространяется.
– Хорошо.
И вереницей потекли дни, заполненные интересной работой. Мы с Герми поднимались на рассвете и с головой закапывались в документы. Потом подруга убегала к Рону, а я, как книжный червь, продолжал делать захватившее меня дело. И чем дальше углублялся в расчеты, тем больше восхищался человеком, написавшим дневники. Это был, не побоюсь сказать, гениальный чародей. Теперь мы с Гермионой уже не сомневались, что он… или она (кое-какие обороты речи наводили на мысль, что Мастер Чар была женщиной), составлял свои записи в соавторстве с Фламмелем. Уж больно похоже было разделение на этапы. Кое-где компоновка заклинаний была не обоснована с точки зрения чародея. Эти нестыковки можно было бы списать на косноязычие автора и архаичность латыни, на которой велись записи, если бы не выверенность и лаконичная гениальность каждого слова. Не знай я об устроенной Ворону ловушке, ей-ей пропустил бы хитрые оговорки и недомолвки, способные привести к смерти незадачливого и невнимательного чароплёта.
Воспоминания о зельеваре вызывали странные чувства. Моя обида на него и злость на собственные действия ещё не улеглись, но меня по-прежнему тянуло к нему, словно магнитом. И только уход с головой в интереснейшее исследование позволял отвлечься от этой безумной тяги. В общем, потеряв счёт времени, я практически жил в расчищенной эльфами библиотеке, выползая оттуда только на обед, чтобы увидеться и поговорить
Дело спорилось, Рон с каждым днём выглядел всё лучше и лучше, семимильными шагами приближаясь к полному выздоровлению. Он даже настоял на возвращении к тренировкам по аврорской программе и, судя по самодовольной физиономии Хорька, делал огромные успехи. Каждый день из Св. Мунго приходила уже знакомая нам ведьма-массажистка, приводившая в порядок сведённые после тренировок мышцы бывшего аврора. Мы с Гермионой разрывались между помощью Рыжику и работой. Даже однажды сопровождали его в Нору к матери. Правда, от тотальной опеки Молли все трое сбежали, не выдержав и нескольких часов прессинга, но в целом, жизнь налаживалась. Идиллия, в которую настолько хотелось верить, что фальшь в отношениях супругов я заметил только спустя неделю. А ведь должен был обратить внимание первым. Рон с Герми никогда раньше на людях не демонстрировали объятия и поцелуи. А тут… Казалось бы, что странного, два любящих друг друга человека соскучились и ждут не дождутся возможности заняться любовью. Всё бы хорошо, только во всём этом спектакле не было ни капли страсти. Сначала я думал, что мне это только померещилось, мало ли что пригрезится от усталости, но в конце недели, когда кому-то из нас двоих нужно было отправиться в дом Ворона, чтобы участвовать в завершении первого этапа приготовления зелья, Гермиона уговорила меня уступить эту роль ей. Казалось, ей хотелось вырваться из нашего дома. Вот тогда-то я и вспомнил припухшие, покрасневшие по утрам глаза подруги, и её жалобы на бессонницу, и мрачневший с каждым днём взгляд Рона, и молчаливость обычно сыпавшего ехидными комментариями Драко, и жалость, промелькнувшую в глазах навещавшей нас каждый день Нарциссы.
Последней каплей, сведшей на нет моё желание не вмешиваться в личную жизнь друзей, был непривычно мрачный и несчастный вид Рона, найденного мною в тренировочном зале глубокой ночью. Друг сидел на подоконнике в простенке высокого стрельчатого окна и бездумно водил пальцем по стеклу, невидящим взглядом уставившись в дождливую темноту. Он даже не заметил моего приближения.
– Рон, что происходит?
– А, Гарри, привет! – преувеличенно бодрый ответ и вымученная улыбка только подтвердили мои подозрения. – Ты чего не спишь? Поздно уже.
Его голос ещё полностью не восстановился, отдавая лёгкой хрипотцой и срываясь на высоких нотах, но передвигался и тренировался он уже самостоятельно, изо всех сил стараясь вернуть былую форму.
– Рон, я не гриб, чтобы меня в темноте держать и дерьмом подкармливать. Что у вас с Герми происходит? Вы что, поссорились?
– Не-ет… В том-то и дело, что всё хорошо… Просто замечательно!!! Мать твою за ногу! – рыжик с силой ударил кулаком по оконной раме и уткнулся лицом в запотевшее стекло, пряча от меня глаза.
– Тогда в чём или в ком дело?
– Да… ни в чём… Устал просто.
– Это ты можешь матери заливать, а я тебя слишком хорошо знаю. Мы с Герми тебя чем-то обидели?
– Сдурел?! Чем вы меня обидеть могли? Тебя я только за столом и вижу, а Гермиона… Она ангел. Это я…
– Что – ты?
– Да, ничего! Она семь лет от меня не отходила: спасти пыталась, заклинания и зелья искала, ухаживала за мной, как нянька, разговаривала со мной, новости и истории рассказывала. Да если бы не Герми и ты, друг, я бы уже давно свихнулся.