Конструктор живых систем
Шрифт:
Бежали мы долго и изрядно запыхались, зато вскоре увидели просветы в деревьях, а сквозь них и саму железную дорогу. Дирижабль завис над каким-то местом, но не рядом с железной дорогой, а немного дальше, там, где лес отступал, обнажая большую проплешину, он даже чуть спустился, отчаянно работая своим небольшим двигателем.
— Это «Led Zeppelin», — сказал Пётр и добавил, — новейшая разработка средних пассажирских дирижаблей. У него два двигателя, один основной паровой, другой вспомогательный, на эфире. Я слышал, есть скоростные дирижабли, у них
— Ааа, — только и смог сказать я, так как вообще не разбирался в воздушных судах, да и не нравились они мне совсем. Какие-то летающие колбасы да сигары, вот и всё, что я думал о них и даже не мечтал летать, не моё это. Не понимал я и тех, кто желал летать. А Пётр всё не унимался.
— Представляешь, как это, летать?
— Нет, — хмуро ответил я, — не представляю, я человек, а не птица.
— Эх, ничего ты не понимаешь. А я хотел бы прокатиться на дирижабле!
— Ну, прокатись, — пожал я плечами, — вон он завис над поляной.
— Нас не возьмут, это за кем-то из пассажиров он прилетел.
— Почему? Может, он, наоборот, всех спасать прилетел или что-то конкретное привёз, или человека, который починит нам паровоз, или доктора, что поможет раненым. Там ведь есть и тяжёлые.
— Нет, этих привезут на паровой дрезине. Он прилетел за кем-то из высокородных.
— Может быть. Пойдём ближе, посмотрим, — предложил я. — Дорога, вон она, не заблудимся уже, а посмотреть интересно, кого же заберут.
— Идём! — решительно сказал Пётр, и мы направились к дирижаблю.
Пока дошли, ободрали лица и руки о ветки да шипы разных кустарников и сухих деревьев, а дойдя до поляны, не решились на неё выйти, и только смотрели во все глаза за тем, что там происходит. А на поляне происходило много чего интересного.
Дирижабль с интригующим названием «Свинцовый Цеппелин», а уж кто такой граф Цеппелин, знал каждый ребёнок, оказался не таким и большим, каким он представлялся в небе. Узкое сигарообразное тело, сшитое из новомодных алюминиевых рёбер и обтянутое неизвестным материалом, зависло над землёй, работая только своим эфирным двигателем.
У эфирного двигателя не имелось никакого выхлопа, только весьма своеобразный звук, похожий на скрип несмазанной тележной оси, выдавал его работу. Основной же, паровой двигатель, в это время пыхтел на холостых оборотах, но и он в этом дирижабле являлся усовершенствованной моделью, выпускаемой ограниченным тиражом.
Всё это я знал из рекламных проспектов, которыми пестрели страницы журнала «Эфир, пар и электричество». Этот журнал я читал в библиотеке, и он меня всегда интересовал, так же, как и военный журнал «Разведчик». Ну, а сейчас я имел возможность всё увидеть вживую.
Под дирижаблем висела ярко изукрашенная гондола, имеющая ряд небольших иллюминаторов, сделанных из толстого бронированного стекла, которое применяют на флоте. С гондолы, что находилась
По ней как раз спустились два человека, один из которых тут же стал осматривать местность с оружием в руках, а второй начал развёртывать какой-то прибор. Оба оказались одеты в имперские военные мундиры одного из гвардейских полков. Более детально рассмотреть их нам не представлялось возможным из-за большого расстояния.
Через несколько минут из гондолы вылезло ещё пять человек, их построил и проверил офицер, что спустился вместе с ними и увел куда-то двоих из них, остальные, все с оружием, расположились на месте, заняв круговую оборону. Мы с Петром невольно переглянулись.
— Эка они дают, против кого насторожились, а Пётр?
— Так, я не знаю, но, наверное, против анархистов, да и вообще, такой дорогой и новейший аппарат нужно охранять всегда, а уж тем более, здесь, в лесу.
— Ага, это точно.
Спрятавшись за развесистым дубом, мы молча наблюдали за происходящим возле дирижабля, не решаясь уйти к железной дороге. Голод отступил, любопытство захватило нас, когда ещё увидишь вблизи столь ценный объект? Долгое время ничего не происходило. Мы, устав шептаться и потихоньку рыскать вокруг, уже собирались уйти, как вдруг на поляне показались новые люди.
Мы прятались довольно далеко от дирижабля, чтобы нас не смогли увидеть, но и нам трудно было разобрать лица тех, кто явился на поляну, двигаясь со стороны железной дороги. Рассмотреть их мы смогли лишь, когда они уже почти дошли до гондолы. Теми людьми, ради которых, собственно, и прилетел дирижабль, оказались две женщины, вернее, дама и молодая барышня, возраст которой понять издалека мы не смогли. Мне они показались смутно знакомыми, но кто они, я так и не определил.
Прибывшие подошли к дирижаблю и стали карабкаться по веревочной лестнице, женщины тоже поднялись по ней и скрылись в гондоле. Солдаты, державшие круговую оборону, последними поднялись на борт. Прошло несколько минут, и эфирный двигатель взвыл на высоких оборотах, подбросив вверх дирижабль. Набрав необходимую высоту, он развернулся в нужную сторону, после чего включился основной паровой двигатель и, пыхнув дымом из выхлопной трубы, разогнал дирижабль, и вскоре тот скрылся за деревьями.
— Ты видел?! — в восхищении произнёс Пётр.
— Видел. Ты о женщинах?
— Да при чём тут женщины?! Как он полетел, видел?
— Да, и что?
— Ничего, — обиделся Пётр, — зачем ты поступаешь на инженерный факультет, если тебе не интересна техника?
— Затем, что меня брали только туда, я же тебе говорил, что хочу поступать на боевой рыцарский факультет, а меня туда не берут, из-за моего дара. Бесполезен он для боевого применения, а я не хочу учиться на инженерном, но другого выхода не вижу.
— М-да, из-под палки учиться, конечно, не хорошо. Тяжело тебе придётся, — вдруг посочувствовал мне Пётр.