Конструктор живых систем
Шрифт:
Дядя, небольшого роста, лысоватый, одетый в старомодный сюртук, казался прямой противоположностью её отца, имел лёгкий характер и полное отсутствие чопорности, за что она его и любила. Он не чурался своей племянницы, всегда казался весел, находчив и очень умён, так что, к его совету стоило прислушаться.
— Ну что, дорогие мои, вот мы и собрались в узком семейном кругу ради одного ооочень важного вопроса, — тут дядя, которого звали Иннокентий Петрович, скосил глаза на Женевьеву и улыбнулся ей. — Ну-с, уважаемые родители, слушаю вас?! Кто хочет высказаться по поводу будущего дочери?
— Сначала мы бы хотели узнать,
— Я вас понял, Ваше сиятельство.
— Прекрати, Иннокентий, мы не на официальном приёме, ты тоже дворянин, а поэтому, давай оставим все эти условности за порогом нашего дома.
— Хорошо, а что скажет моя дражайшая сестрёнка?
— Мы специально не отдали Женевьеву в институт благородных барышень, чтобы не испортить ей жизнь. Пусть она не ведает того, через что пришлось пройти мне. Поэтому я готова отправить её в любую академию, даже в ту, где учатся вместе и благородные юноши, и благородные девицы.
— К сожалению, Наталья, благородных юношей не так уж и много, особенно, если учитывать, что само слово «благородный» перестало олицетворять единое целое с самой этимологией данного слова и манерами отдельного индивидуума, что имеет честь принадлежать к роду благородных.
— Я понимаю, поэтому прошу твоего совета, Кеша.
— Гм, ну тогда напомните мне про дар моей племянницы, а лучше пусть она продемонстрирует его. Возможно, он уже изменился и стал совсем другим, или просто ослаб, или наоборот, усилился. Осталось всего пару дней для того, чтобы подать документы и получить уведомление о зачислении. Да, я знаю, что вы, на всякий случай, подали заявления практически во все уважающее себя учебные заведения, предназначенные для обучения людей с даром, но всё равно, давайте ещё раз внимательно посмотрим на Женевьеву и её умения. Мне тоже нужно определиться и уже потом предложить выбор вам.
— Женевьева! — повернулся к дочери отец.
— Да, папа. Сейчас.
Женевьева встала и, пройдя к столу, на котором лежало несколько разных предметов, остановилась. Демонстрация её возможностей предполагалась заранее, поэтому всё необходимое для этого уже приготовили, оставалось только продемонстрировать дар. Девушка размышляла, с чего же начать. Рядом с предметами стоял и небольшой флакон с чистым эфиром для усиления её способностей.
Она слегка задумалась, а потом потянулась к лежащей на столе палочке из горного хрусталя. Коснувшись её рукой, она напряглась, запуская работу своего дара. И всё получилось легко и непринуждённо, даже эфир не понадобился. Хрусталь потёк, стал кристаллизоваться, изменил свой цвет с прозрачного на молочный, и тут же резко потемнел, сделавшись тёмно-серым. Теперь бывший хрусталь приобрел прочность железа, но железом, как таковым, не являлся.
— Вот, — она отдала получившийся объект дяде.
— Отлично, просто отлично, прямо, как железо. Таким прутом можно легко пробить многое, и главное, вес практически не изменился. Прекрасный материал для чего угодно, особенно хорошо его применять в технике, и главное, никто так до конца и не может изучить его свойства. Отлично! Я заберу его с собой, а теперь попробуй ещё раз.
— Хорошо, дядя, но я ещё слабо владею своим даром, второй раз у меня получится, а вот в третий мне станет
— Просим второй раз, а в третий сделай что-нибудь лёгкое для себя. Для чистоты эксперимента необходимо сделать всё три раза, — уточнил дядя и внимательно посмотрел на племянницу.
— Хорошо, — кротко сказала она, и вновь направилась к столу. Здесь она немного задумалась и нерешительно потянулась сначала к яблоку, но на полпути её рука остановилась, и она передумала, оставив яблоко для третьей попытки. Вместо него она схватила обыкновенный столовый нож и немного «поколдовав» с ним, добилась того, что он стал гнуться в разные стороны, как будто оказался сделан из каучука.
— Поразительно! — сказали все, кто присутствовал при этом.
— Ну-с, а что ты сделаешь в третий раз? Кстати, а почему, Женя, ты не стала пользоваться эфиром, он ведь усиливает твой дар?
— У меня от него голова болит, да мне он и не нужен, я легко активирую дар в любых условиях.
— Тогда понятно, ну, что же, порадуй нас третьим чудом.
— Сейчас, — уже не колеблясь, Женевьева взяла в руки яблоко и принялась крутить его в руках. Сил у неё осталось совсем немного, но она смогла почувствовать маленького червячка внутри яблока и, напрягшись, изменила структуру яблочной мякоти, создав вокруг него прозрачную сферу, внутри которой он и оказался заключён.
Она не могла работать с живыми телами, независимо от того, имели ли они мозг и разум, или не имели его, её дар касался только неодушевлённых предметов и взаимодействовал только с ними. Яблоко распалось под её тонкими, но цепкими пальцами, и из него выкатилась маленькая сфера с заключённым в ней червячком.
— Вот, пожалуйста!
— Прекрасно, прекрасно! — захлопали в ладоши сразу все присутствующие.
— Ну, что же, я вижу, что ваша дочь прекрасно владеет своим даром. Кроме того, она умеет правильно выбирать цель, а также расставлять приоритеты, хочу это подчеркнуть. И ещё, мне кажется, она умеет собирать эфир прямо из воздуха, это очень полезное побочное свойство её дара. Я бы посоветовал отправить её в художественную академию, где она сможет в полной мере применить свой дар.
— Я не хочу туда!
— Ммм, ну есть вариант пойти учиться на доктора, весьма востребованная профессия, весьма… и главное, всегда останется востребованной.
Женевьева вспомнила, как они провели ночь, перед глазами всплыли кровь и страдания людей, и её передёрнуло от этих видений. Что не укрылось от глаз её дяди.
— Понятно, ну что же, остаётся только один вариант.
— Какой?
— Инженерная академия, одна из лучших в стране, находится в Павлограде.
— Нет, ну какая инженерная академия? — опешил отец девушки.
— Не инженерная, а инженерно-духовная. Да, и лучше ей учиться на исследовательском факультете, он для неё самый подходящий. Стране нужны инженеры-практики и инженеры-исследователи. Практиков хватает, и на них сейчас основной упор — это мужская профессия, а вот инженеров-исследователей маловато, и не все туда идут, а кто идёт, может, в этом качестве, и не окажется полезен империи. Я знаю, о чём говорю.
— Это слишком серьёзно для нашей девочки, Кеша, — вмешалась мать.
— Не знаю, всё в нашей жизни серьёзно, и случается, что несерьёзная профессия подчас становится серьёзнее изначально более тяжеловесной. Всё в мире относительно, дорогая сестрёнка.