Конструктор живых систем
Шрифт:
— Всенепременно, — отозвался муж Марты и коснулся указательным пальцем края котелка. — Да, я так и собирался сделать.
— Пойдём, мы поможем тебе. Нас ждёт извозчик, а тебе наймём нового, — обратилась Марта уже ко мне.
— Благодарю Вас, мадам.
— Пойдёмте, — сестра Петра повернулась и направилась к зданию вокзала, я подхватил свои немудрённые пожитки и пошёл вслед за Петром, чей один чемодан подхватил муж Марты, а второй он нёс сам. Так мы и дошли до здания вокзала, где я поневоле начал идти вплотную к ним, чтобы не потеряться в сумасшедшей сутолоке.
Здесь
Кто-то ждал поезд, кто-то, наоборот, спешил с него сойти, в общем, обычная вокзальная атмосфера, которая по мере приближения к самому вокзалу постепенно затихала. Пройдя сквозь здание, мы вышли через большие двухстворчатые двери с огромными массивными латунными ручками, которые практически не закрывались, пропуская через себя толпу людей в обе стороны. И вот перед моими глазами во всю ширь раскинулась привокзальная площадь.
Машинально, сделав несколько шагов вслед за остальными, я застыл, не веря своим глазам. Пётр, который уже бывал в Павлограде, продолжал идти, не задерживаясь, но он успел почувствовать моё замешательство и остановился. Окрикнув сестру, он заставили их остановиться и теперь они все втроём смотрели на меня, деликатно ожидая, когда я приду в себя.
Мой взгляд приковала огромная площадь, и я рассматривал всё, что на ней происходило. А происходило там очень многое. Бегали какие-то попрошайки, которых отгоняли полицейские, стояли извозчики, терпеливо ожидая новых клиентов, балагурила различная публика, спешащая по своим делам, идя, по большей части, не на вокзал, а просто мимо него.
Гремели клаксоны самых разных автомобилей и локомобилей, тренькал электрическим звонком небольшой трамвайчик, оглушительно трезвонили колокола на недалеко расположившемся соборе, орали приблудные взрослые попрошайки, а также непонятного вида мальчишки, самых разных возрастов, неизвестно зачем тут околачивающиеся.
Все бегали, суетились, кричали, торопились, и только оглушительный перезвон колоколов из всего этого шума оказался для меня более-менее привычен. К стыду своему, я не знал названия этого собора, ведь такую огромную церковь я в жизни не видел. Да и вообще, ничего я, оказывается, в жизни и не видел.
— Фёдор, идём, успеешь ещё насмотреться. До тошноты, уж поверь мне, — окликнул меня Пётр.
— А, что? А, да, я иду! — и крепко сжимая ручку своего единственного фибрового чемодана, я пошёл вслед за Петром, ругая сам себя за неожиданный ступор от увиденного.
Встречающих моего друга действительно ожидал извозчик. Мы вместе дошли до него, в коляску залезли сестра с Петром, туда же погрузили вещи Петра, а мы с Альбертом пошли нанимать извозчика уже для меня. Я не знал, по каким признакам он подобрал подходящего, я всего лишь шёл за ним, с любопытством вертя головой по сторонам. Скорее всего, он искал надёжного, что не
— Сколько стоит доехать до инженерно-духовной академии имени Павла Третьего? — обратился Альберт к извозчику. Извозчик, небольшого роста мужичок с пегой бородёнкой и лохматой рыжей головой, дремал на козлах своего невзрачного драндулета. Открыв глаза, старичок смерил нас внимательным взглядом, оценив, видимо, платёжеспособность, и нехотя сказал.
— Имперский злотый, только серебром.
— Мне не надо ехать, — пояснил Альберт, — вот юноша собрался в академию, его надо довезти до административного здания, где принимают документы для поступления.
— Ась? — теперь уже только меня оценил внимательный взгляд извозчика.
— Поступать? А сам едешь или с родственниками, — кивнул он на Альберта, обратившись напрямую ко мне.
— Сам.
— Ага, ну тогда полтину с тебя возьму. Вещей у тебя почти нет, старой савраске не в тягость будет. Садись, довезу, только полтинник сначала покажи.
Я с готовностью сунул руку в карман и выудил оттуда довольно уже потрёпанный полтинник.
— Ага, ну тогда лезь в коляску, тебе не к спеху?
— Желательно перед обедом успеть.
— А, ну тогда успеем, тут недалече. Сами учебные корпуса почти на окраине расположены, а административный корпус он рядышком, за час обернёмся, неспеша и покряхтывая… Уселся?
Я кивнул.
— Ну, тогда поехали. Тппру, моя старушка. Давай-давай, ножками-ножками! — дремавшая всё это время лошадь мотнула недовольно головой, нехотя переступила и, цокая копытами по булыжной мостовой, поплелась в сторону выхода с привокзальной площади.
Я помахал на прощание рукой родственнику Петра, и мы поехали. «Жаль, что не взял у него адрес», — вдруг вспомнил я и огорчился. Не подумал, да и Пётр забыл, но уже поздно.
— Так ты откеда, юноша? — решил поболтать со мной извозчик.
— С Крестополя.
— Ааа, нет, не слыхал, далече?
— Да, юг империи.
— Угу. Барчук?
— Нет, отец — почётный гражданин, а я — нет.
— Тады понятно. Ежели хочешь наверх — поступай в академию. Это мы знаем, бывалые ужо. Так ты и гимназист, смотрю, но небогатый, раз в форме едешь?
— Так проще, — пожал я плечами, явно тяготясь слишком любопытным стариком, но ехать долго, дороги я не знал, поэтому терпел вопросы, что ссыпались из него прямо горохом.
— Так ежели ты в академию энту поступаешь, так и дар какой имеешь?
— Имею.
— А какой, дозволь у тебя поинтересоваться?
— Хороший, — стал я юлить.
— Знамо дело — хороший, а какой?
— Самый простой.
— А из боевых аль обычный?
— Обычный.
— Ага, потому, значится, и в инжанеры идёшь, раз обычный. Технику, небось, любишь?
— Нет, — отчего-то решил признаться я.
— Вона как! Ну, бывает, штошь. Главное — поступить и отучиться, а там сам себе дорогу выберешь. Но, милая, давай поспешай, а то такой рысью мы с тобой и до вечера до энтой академии не добредём, — обратился он уже к неторопливо бредущей лошади.