Контракт с подонком
Шрифт:
А я не хочу дурачком.
Эпоха дурачества закончилась. Все серьезнее некуда.
– Вы - шакалихи! Ждали пока львица ослабнет, да?!
– Максим... Максим!
– шокированно и наперебой бормочат они, успокаивающе поднимая ладони.
От ярости клокочет в горле.
– Разве ты сам не желал ей смерти?! Не лукавь! Тебе тоже не нравилось как она унижала тебя! Лишила всего!
Ну, надо признаться, я тоже унижал ее не меньше своими выебонами.
– Мне не нравилось, я ушел!! Ушел, ясно!
– Ее никто не трогал! Что ты несёшь?!
– Менты разберутся.
Иду в гостиную, подбираю трость.
– Максим!
– бегут за мной.
– Максим... Ну ты же наш мальчик... Что ты делаешь?! Она злобная старуха!..
– Я не ваш!
– замахиваюсь.
Как кегли разбегаются в стороны.
– Я внук этой "злобной старухи". Отошли. Камер нет. Тормозов у меня тоже. Не лезьте под руку, зацеплю.
С размаха всаживаю в живот набалдашником, подбегающему охраннику. Вот и игры в гольф пригодились. С меткостью всегда была беда, зато херачил я о-о-очень далеко!
Согнувшись пополам, падает.
Присаживаюсь рядом с ним. Забираю из его кармана свой телефон.
Отыскиваю номер. Нажимаю дозвон.
– Слушаю.
– Пап...
– хриплю я.
– На Софью Алексеевну покушение... Нужна помощь... Нужна охрана Одинцовых... И ты тоже очень нужен здесь.
– Едем. Как вы? Целые?
– Хреново мы...
– быстрым шагом иду к воротам.
– Мелании досталось и бабушке. Скорую надо. С реанимацией.
Открываю ворота.
Две скорых с мигалками. Машина чужого охранного агентства с бойцами в балаклавах.
Этих бы я уже хер положил в одиночку, конечно.
Вспышка фотокамеры в лицо. Вдалеке едет с сиреной ментовская тачка. Ещё одна вспышка в собирающейся небольшой толпе. Слепит...
Адреналин отпускает.
Меня накрывает шоком от произошедшего, я перестаю связно соображать. На автомате отвечаю что-то, куда-то веду врачей. Внизу Мелания, держащаяся за руку Алекса.
Хаос...
Охрана Одинцовых. И сам Андрей Григорьевич. Они здесь близко. Аксёновы чуть дальше.
Я о чем-то говорю с людьми, распоряжаюсь... Но я ничего не соображаю, честно говоря, хотя и выгляжу вполне уверенно со стороны.
Одна Скорая, видимо которую вызвала Мелания, забирает охранника. Чёт я ему там порвал тростью. Вторая, которую как оказалось вызвала верная бабушке Марта, забирает дядьку. Третья - реанимация - в спальне у бабушки.
Охрана Одинцовых разгоняет журналистов и любопытных.
Из спальни на носилках выносят Софью Алексеевну.
Глаза закрыты и впали в темные глазницы. И мне кажется она не дышит.
Рядом с носилками, Андрей Григорьевич с застывшим лицом.
Встречаюсь с ним взглядом.
Он едва заметно пожимает плечами.
Киваю.
Медленно осаживаюсь на ступени,
Мелания сзади обнимает меня, закрывая руками мое сердце крест-накрест. Глажу ее пальцы.
Закрываю глаза, сжимая челюсти.
Ещё не хватало последнего позора для Софьи Алексеевны - рыдающего внука. Рвано вздыхаю.
– Свет, детей в машину уведи, - слышу голос отца.
– Я сам с полицией разберусь. Показания пусть дома дадут.
И нас как маленьких, всех троих забирает Светлана Александровна.
Мы остаёмся у Аксеновых в гостевых двухкомнатных апартаментах вместе с Алексом. Потому что не хотим, чтобы он был один.
Ночью Мелания шепчет мне, гладя по спине.
– Она весь день хотела позвонить тебе и сказать, что любит.
– Ну зачем ты?
– хриплю я.
– Это же неправда... Не хотела она.
– Это правда. Она хотела. Просто не умела сказать... Она брала телефон, чтобы позвонить. И очень переживала. Я клянусь тебе. Поверь, пожалуйста.
Верю...
Вытираю лицо об подушку, злясь на себя, что чувствую себя ребенком в этой ситуации. И Мелания тоже плачет.
Бабушка в больнице в себя не приходит. У нее обширный инсульт и помощь должна была быть оказана в первые минуты. А дальше... шансов очень мало.
И мы теперь с Ланой одни и сами себе хозяева. В равных долях вписанные в завещание. Несмотря на все угрозы лишить меня наследства.
А я не смотря на вечное желание получить это ебаное наследство в своё распоряжение готов отдать все, чтобы она пришла в себя и распоряжалась им дальше.
Интересно тасуется колода...
Эпилог от Макса
Время спустя...
С чашкой черного кофе, зевая, сижу в распахнутом халате за столом Императрицы.
– Максим Маркович, ещё кофе?
– стоит в дверях Марта.
– Нет, спасибо. Иди спать, Марта.
Воскресенье... Седьмой час...
Спать хочется жуть. Но если не вставать рано, то ни черта не успеваешь. А нам сегодня к девяти к Одинцову. В обед он улетает.
Хмурясь, пытаюсь въехать в договор. Субаренда портов... перевозка угля...
Технические условия.
Откуда мне знать, какие должны быть ТУ?
– сжимаю переносицу.
Забывая что ещё ни свет, ни заря, набираю на автомате Виктора Ивановича.
– У тебя чо там - пожар, сирота?
– бубнит сонно.
– А... Доброе утро! А вы что ещё спите что ли?
– Ты издеваешься?
– Виктор Иванович, надо срочно тех условия по терминалам посмотреть, подойдут ли под уголь. Вы же перевозите, знаете...
– Полседьмого?
– Ага...
– зеваю я.
Цокает со вздохом.