Контракт со смертью
Шрифт:
– Где теперь их искать?
– негромко, но ясно донеслось снизу.
Еще один голос что-то неразборчиво буркнул в ответ. Видно, второй человек находился внутри каморки под лестницей.
– Ну да, здесь же полно ходов, а они и девицу с собой забрали. Она их с перепугу куда угодно приведет.
Вновь бурчание и следом ясный ответ.
– Да кто паникует? Тут паникуй не паникуй, а выбираться как-то надо. У нас уже потери, Васька, Фрол и Костыль убиты. Девку они тоже не пожалеют. Надо же, звери! А Король с Жуком заперлись с той шлюшкой. Так что нас всего четверо.
– Эй! Сизый!
– вдруг громче позвал он кото-то.
– Кто
Наступила тишина. Потом этот говорун встревоженно сказал:
– Может и с ним что? Он же наверху лестницы должен стоять. Может сходить посмотреть?
Быков спрятал гранату в карман и, не дожидаясь пока вышлют проведать усопшего Сизого (конечно, это тот, кого он только что зарезал), взял автомат на изготовку и бесшумно перемахнул перила.
И все-таки, как ни бесшумно он двигался, мужик внизу, представленный сейчас коротким ёжиком затылка и широкими, толсто обтянутыми камуфляжными плечами, что-то услышал. Голова стала запрокидываться, дабы взглянуть вверх на источник шума: медленно-медленно. Если и увидел, не успел осознать; инерцией полета и размахом удара Быков впечатал приклад "Калашникова" в круглое темячко. Приземлился. Парень, хоть уже и без сознания, ещё не успел упасть. Только собирался. Быков резко рванул на себя приоткрытую створку двери и очередью обмел площадку перед собой. Отпрянул в сторону, одновременно бросая гранату.
Взрыв, казалось, подбросил лестницу. Дверцу подвального хода выбило вместе с осколками, звонко отрекошетившими от стен. В голове звенело. Милиция, наверное, приедет как всегда, когда наступит тишина. Это если услышит. Жук наверняка подкармливал ближних центурионов, чтобы те не очень-то ушами пользовались.
Он вскочил и бросился в проход с автоматом наизготовку. Лампочка, естесттвенно, разбита... Лестничная площадка, как в обычных подъездах... Ступени вниз... Он перепрыгнул изрешеченный осколками труп собеседника говоруна... Вспомнил о том, что этого любителя поговорить только оглушил... В тылу никогда не следует оставлять живого противника... Надо бы вернуться, да прикончить, но не до того - уже летел вниз по ступеням в любой момент ожидая увидеть перед собой ствол, гранату... что угодно.
Один пролет, второй... Дверь с расщепами от осколков... Петля висит... Конечно, всё от его же гранаты... За этой дверью начинается коридор к подвальному спортзалу... Под ногами бурые потеки... Кого-то, значит, зацепил... Он рванул дверь на себя, выглянул... Загрохотало особенно оглушительно в закрытом пространстве каменной кишки коридора.
Отпрянув, Быков успел унести картинку на внутренностях век: неподвижное тело вдоль стены, бурую лужицу снизу, трясущийся ствол автомата в руках напряженно пригнувшегося бойца на фоне открытой двери в подвал...
Пули отчетливо долбили бетон - было слышно даже сквозь грохот выстрелов. Стрелок находился метрах в двадцати. Судя по всему, это был последний из оставшихся в строю.
Быков попытался ещё раз сунутья в коридор. Вновь загрохотали выстрелы. Видимо, боец был не в себе от страха, или нервы сдавали (что одно и тоже).
Выдернув чеку из последней гранаты, быстро кинул вглубь коридора. Пуля успела чиркнуть по предплечью, но даже кожу не порвала, так, царапина.
Раздался взрыв, но дверь выдержала и второй раз. Лишь ослабела и верхняя петля. Быстро выглянув, Быков убедился, что противник плашмя лежит на полу. Не шевелится.
Вскочив, что есть силы побежал по длинному, оглохшему коридору. Когда до поверженного
Все же вернулся. Оказалось, какой там враг!.. Взрывом разорвало живот и мокрые, розово-серые ошметки кишок уже лезли через широкую рану. И пахло!..
Раненый тащился к нему с бессмысленным мычанием. Находился в состоянии шока и уже почти перешел крань от этого мира к миру иному... сознание уже было далеко, оставалась просто животная суть...
Жалкое и недостойное зрелище!
Быков милосердно добил живой труп выстрелом в голову и, досадуя на себя, побежал дальше; подведет его когда нибудь человеколюбие, подумал на бегу.
Подбежав к двери подвала он увидел, что створки слегка прикрыты. Видимо, после взрыва их так качнуло - ведь раньше проход чисто просматривался. Если там кто-нибудь есть, его уже ждут. Пошумел он здорово. На всякий случай он решил действовать так, будто за дверью уже приготовились стрелять.
С размаху всем телом распахивая дверь, он уже катился по доскам пола. И как всегда в моменты, когда жизнь начинает балансировать на лезвии бритвы между бытием и небытием, ощущение первого запаздывали, смешивались: он мог видеть картину, а потом долетавший звук завершал целостность мгновения, или, как вот сейчас, слышал звук выстрела, пустое звонкое пение промахнувшейся пули и только потом автоматчик наводил на него оружие... И вот воздух, сгустившись до вязкости желе, сопротивляется движениям: приходится с усилием пропихивать сквозь него автомат... больно ударился плечом и и бедром о пол... ствол вражеского автомата почти поймал убийственную для него траекторию... сейчас будет смертельный для него выстрел!..
Быков несколько долгих для него мгновений обдумывал парадоксальность ситуации; он ждет и боится выстрела, который уже свершился в ощущении пуля прошла мимо. В тоже время сомневаться в реальности сиюминутной угрозы не приходится...
В эту секунду раздались оба выстрела, почти слившихся в один и в мгновение ока, словно стекляшки в калейдоскопе, детали реальности сложились в привычную картинку, которую можно было разложить на составляющие: его, Быкова, выстрел прозвучал чуть раньше, и пуля, расплескав глаз наемнику, вошла в мозг, естесственно нарушив управленческие способности организма, а значит, и точность ответного выстрела.
Быков вскочил на ноги.
Тишина. Двое убитых прежде ручным способом лежат вдоль стены товарищи позаботились оттащить. Еще этот, навзничь раскинувший руки, которого он уложил только что - вот и все мужские потери. Если присовокупить все ещё торчащий из бочки заквашенный обрубок убиённой Жуком девочки, то женских трупов два: скрюченная Шура как лежала, так и леждит у "шведских стенок".
Ужас! Все как в кошмарном сне!
Он ещё раз огляделся. Остывающее боевое бешенство медленно гасло и уже стало возможно различить к войне не отнсящееся. Например, десятка два-три девчонок, неровной стенкой выстроившихся надалеко от него. Он поставил автомат на предохранитель и закинул его за спину. Еще раз огляделся. Мужчин больше нет, можно возвращаться дабы прийти на помощь своему всегдашнему везунчику и этой сумасшедшей стерве, которая, наверняка, втрескалась в красавца Семенова. А вот что делать с этой детской толпишкой?