Копи Царя Соломона. Сценарий романа
Шрифт:
– Тогда-то и приходит пора залезть в виртуальную утробу праматери-семьи, – говорит он.
– Нет-нет, – говорит сурово Наталья (хоть лицо еще мокрое).
– Я все-таки американка, мы народ практичный, – говорит она.
– Это вы, русские такие… – говорит она.
– Zvez-do-bo-li – произносит она по слогам, явно вспоминая отцовские тирады.
– Я не философствовать приехала, – говорит она.
–
– И мне нужно найти потомков этого солдата, который предал их, и отомстить, – говорит она сурово и непреклонно.
– Но…?! – говорит Лоринков.
– Слушай, дети за отцов не отвеча… – говорит он.
– Это говорил ваш ужасный Сталин, – говорит она.
– Это говорил Новый Завет, – говорит Лоринков с обычным видом интеллектуала, который цитирует Библию, ни разу в нее не заглянув, по «Сборнику цитат из Библии»
– А в НАШЕМ Завете все по-другому! – говорит она.
Щурится мстительно, у нее жесткий, непреклонный и кровожадный вид.
(Если бы мы не знали, что она просто играет роль из-за того, чтобы найти деньги, – то мы бы решили, что иудаизм и правда очень мстительная религия – прим. В. Л.).
Лоринков говорит:
– Ладно, дело-то твое, – говорит он.
– Нашлешь на них порчу и нассышь им в мацу, – говорит он и хохочет.
– Приключения американцев в селе Ларга, – говорит он и смеется.
Смеется ровно до тех пор, пока не понимает, что смеется он один. Наталья глядит на него спокойно.
– Сколько ты возьмешь за то, чтобы мне помочь? – спрашивает она.
– Чтобы в мацу нассать? – смеется Лоринков, и мы понимаем, что он обожает смеяться над своими шутками.
– За антисемитские шутки я вычту 10 процентов из твоего вознаграждения, – деловито говорит Наталья.
Лоринков, осознав, что девушка не шутит, перестает смеяться. Берет окурок «Мальборо» и затягивается пару раз. Видно, что он своему слову хозяин: захотел – дал, захотел – взял обратно.
– Добраться до Ларги можно за день, – говорит он.
– Зачем я тебе? – говорит он.
– Я иностранка, и это всем видно, мне нужно отомстить, – говорит она.
–…. и мне нужен человек, который хорошо знает страну, – говорит она.
– Ладно, –
– Тысяча долларов до, тысяча после, и сто долларов в сутки, – говорит он.
– Питание и транспорт за твой счет, – говорит он.
– Ты что, мать твою, с дуба рухнул? – спрашивает она.
– Сто долларов для американки много? – иронизирует Лоринков.
– Да у нас двадцатка кэшем уже много, – говорит он.
– На форумах для эмигрантов в интернете вы, мля хвастаетесь совсем-по-другому, – говорит он.
– Я не посещаю форумы для эмигрантов, – говорит она.
– Я американка, – напоминает она.
– Пятьдесят долларов в сутки, проживание и транспорт пополам, – говорит она.
– Девяносто, – говорит он.
– Шестьдесят, – говорит она.
– Не зря про вас, евреев, анекдоты рассказывают, – говорит он.
– Про вас, молдаван, я слышала, тоже рассказывают, – говорит она.
– Я русский, – напоминает он.
– А я американка, – напоминает она.
Глядят друг на друга, поджав губы. Мы понимаем, что у них много общего, и их скупость – в том числе.
– Семьдесят пять, и ни центом больше, – говорит она.
– Ладно, – говорит он.
– Но транспорт и питание за твой счет, – говорит он.
– Ладно, у вас все равно еда дешевая, – говорит она.
– Ага, – чересчур быстро говорит он.
– Плюс те сто леев (10 долларов – прим. В. Л.,что я заплатил за тебя в полиции, – говорит он.
– Справедливо, – говорит она.
– По рукам, – говорит он.
Довольно откидывается назад. Выглядит как человек, совершивший удачную сделку. Резко дергается, когда Натали в прежнем темпе – напористом – говорит:
– Теперь обсудим размер главного вознаграждения.
– Тысяча! – возмущенно бросает Лоринков.
– Всего, – говорит она.
– Тысяча до, тысяча после, – непреклонен он.
– Тысяча, – говорит она.
– Или я ухожу, – говорит она.
– В Молдавии полно мужчин-бездельников, которые за тысячу обувь почистят, – говорит она.
Лоринков встает, открывает дверь кухни.
– Полторы всего, – говорит Натали.
– Пятьсот сейчас, тысяча после, – говорит она.