Копи Царя Соломона. Сценарий романа
Шрифт:
Маленькая комнатка. Крупно – шероховатый цемент. Лицо отца Натальи. Снова стена.
На стене – безо всякого звука – появляются красные брызги.
Камеры медленно сползает вниз, упираясь в пол. Затемнение.
Темная ночь, две фигуры в свете фонаря. Наталья плачет, Лоринков неловко гладит ее по спине, дорога пустая. Все еще обнимая девушку, он поворачивает ее, и идет с ней в сторону ближайшего дома. Стук в ворота, лай собаки. Пауза, дверь открывается, мы видим типичного сельского
Ворота закрываются.
***
Комната с узкими цветастыми коврами.
Камера все показывает медленно, взглядом уставшего человека, который думал уже было, что переночует в поле, но чудом попал к людям.
Наталья, – жалкая, с красным носом и глазами, выглядит отвратительно, как и все женщины, которые плакали, – сидит на кровати, пьет чай из большой кружки. На стене – традиционный набор. Фотографии, вымпелы, значки, и – примета охотника – ружье. Лоринков сидит у печки, греет ноги. Хозяина нет, – можно показать, как он бредет по двору к подвалу с кувшином, – и возле Натальи стоит крестьянка лет 65, глаза добрые, красивые, хоть и морщинистые, а вообще она, конечно, некрасивая (красивых пожилых крестьянок не бывает, поишачьте на земле 50 лет, и я на вас погляжу – прим. В. Л.).Стоит пригорюнившись. Ловит взгляд Натальи, говорит:
– Побил, небось?
– Извините, я не говорю по-румынски, – говорит Наталья.
Дальше разговор так и идет: Наталья на английском, бабуська – на румынском.
– Ну ничего, значит доля такая твоя, терпеть, – говорит старушка.
– Извините, я вас не понимаю, – говорит, улыбнувшись, Наталья.
– Мой тоже, бывало, выпьет, я его пилю, пилю, – говорит старушка, усевшись на край постели.
– А он бедняга, как не выдержит, да как даст мне в ухо, – говорит старушка, показывая на ухо.
– Говорить громче? – говорит Наталья.
– Но я же все равно говорю по-английски, – говорит она.
– Вот я и говорю, терпеть надо, – говорит старушка.
– Доля наша женская, обычная, – говорит она.
– Эх, сколько глупостей по молодости делаешь, – говорит она.
– Эвон, знать бы все с молодости, умнее бы была, по-другому бы себя вела, – говорит она.
– Да, конечно, – говорит Наталья.
Треск пламени. Лоринков, улыбаясь, слушает этот удивительный диалог. Наталья, как типичная американка, не выдерживает молчания. Говорит:
– Здесь очень мило, классно, – говорит она, выговаривая слова отчетливо, как если бы это что-то меняло.
– Ну а что делать, ты в церковь сходи, поплачь,
– Вы давно здесь живете? – говорит Наталья, показывая рукой на дом.
– Да, богатый, – говорит старушка, – всей семьей строили.
– Ну так и ты заканчивай по дорогам-то шляться, – говорит она.
– Замуж выходи, да стройте дом, – говорит она.
– Кольца-то не вижу, – говорит она.
– Главное это СЕМЬЯ, – говорит она.
– Мы в браке уже 50 лет и мы счастливы! – говорит она.
Показывает руку с обручальным – как в Молдавии положено, массивным и огромным просто, – кольцом. Это Наталье понятно, она смотрит на свою руку без кольца и пожимает плечами. Старушка осуждающе качает головой.
– Да расписаны мы, расписаны, – говорит Лоринков на ломанном румынском.
– Свадьбу просто еще не устраивали, как полагается, – говорит он.
– Вот в село к своим и едем, – говорит он.
Старушка одобрительно кивает головой. Наталья растерянно – она не понимает ничего – улыбается.
Дверь раскрывается, в проеме возникает хозяин с кувшином.
Крупным планом – красное вино льется в стаканы.
Четыре стакана, две руки – молодые, две – морщинистые, старые.
Лица всех четверых после первого стакана. Они, говоря прямо, выглядят удовлетворенными. Потом еще сдвинутые стаканы. Стол с едой… Затемнение.
Крупно – Наталья и Лоринков стоят на пороге комнаты. Лица растерянные. Дверь за ними закрывается. Поворачиваются друг к другу.
– Не мог бы ты лечь на полу? – спрашивает Наталья.
– Это крестьянский дом, – говорит Лоринков.
– Izba – говорит он.
– Тут полы на земле прямо, – говорит он.
– Но… – говорит Наталья.
– Слушай, ты не слишком много значения этому придаешь? – говорит Лоринков.
– Ну… – говорит Наталья.
– Господи, какие вы, евреи, зануды, – говорит он.
Пожав плечами, проходит на другой конец комнаты, ложится со своей стороны кровати. Наталья сердито говорит:
– Между прочим, мы, ев… – говорит она.
– Половину золота мне, – говорит Лоринков, вспомнив о чем-то.
– Нет, – говорит Наталья.
– Уговор есть уговор, – говорит она.
– Пять штук зелени за сорок тонн золота?! – говорит Лоринков, рассмеявшись.
– Пять штук зелени? – говорит недоуменно Наталья.
– А, не бери в голову, – говорит Лоринков.
– Бери в рот, – говорит он.
Общий план постели сверху. Оба одетые. Наталья сердито глядит в потолок. Лоринков тихо смеется своей пошлой шутке. Общий план комнаты, где были посиделки. Остатки еды на столе, на заднем плане хлопочет старушка.