Копи Царя Соломона. Сценарий романа
Шрифт:
– Как вы могли вырезать всю мэрию провинциального города?! – говорит он.
– За вами пустили весь республиканский спецназ, причем как полицейский, так и военный, – говорит голос.
– Скорее всего, вам пришел окончательный капец, – говорит голос.
– Дипломатический скандал будет, если вы попадетесь, говнюки, – говорит голос.
– Так что живыми не сдавайтесь, а если попадетесь, то вы не агенты Моссада и даже не израильтяне, – говорит голос.
– А кто мы? – говорит Иеремия.
– Покажете
– Все понятно, – говорит Натан, задыхаясь.
– И, кстати, деньги, – говорит голос.
– Вы теперь нам никто, но 300 миллионов чтобы блядь вынули и полОжили, – говорит голос.
– Плюс, вы должны стране по пять тысяч каждый за командировочные, – говорит голос.
– Да вы чего там, вообще охренели?! – говорит Иеремия.
– Это вы нам долж… – говорит он и падает, потому что его прижал к земле Натан (очередь сверху срезает листья).
– Сынок, – говорит голос.
– Не спрашивай, что твоя страна должна для тебя, – говорит голос.
– Лучше спроси себя, что ты должен для своей страны, – говорит голос.
– Какой страны? – говорит Иеремия.
– Моя твоя не понимать, моя обрезать в лагерь в Пакистан, – говорит он.
– Вот так-то лучше, – говорит голос, и смеется.
– Хорошие мальчики, – говорит голос.
– Умрите, но сделайте, – говорит голос.
– Переходим в режим радиомолчания, – говорит голос.
– Мы верим в вас, – говорит голос.
Натан коротко и зло смеется. Вскакивает, тянет за собой Иеремию, они снова бегут, тени. Кусты, листья, луна… Снова Луна, но уже больше – это Натан и Иеремия день спустя, после того, как обзавелись «Жигулями», – во дворе церкви. Иеремия ногой же – как и ворота – выбивает дверь в саму церковь.
Крупно показан проход по храму, иконы, суровые лица святых, Иисуса, Бога-отца. Церковь разрисована в ново-молдавском стиле, довольно ярко, пошло, и неожиданно аутентично – почему-то вспоминаются именно ранневизантийские храмы. Иеремия устанавливает пулемет в самом центре церкви.
– Быстрее, быстрее, – торопит Натан, глядя со двора.
Крупным планом – несколько машин – боевые машины спецназа – несутся по ночной дороге.
Крупным планом – блестящие глаза бородатого человека, которого Натан рывком вынимает из багажника. Это священник в рясе. Натан несет его – мы видим, что агент неожиданно силен, – к церкви, и говорит:
– Созывай.
Священник, оглядываясь, покорно идет к колоколу на перекладине (такие ставят, когда нет колокольни). Общий план села. Звук колокола. Камера отъезжает от месяца. Развилка трех дорог. Армада (ну, по молдавским меркам вполне – В. Л.из двадцати машин останавливается резко. Из первой машины выскакивает человек, в котором мы узнаем капитана, опрашивавшего Лоринкова и
– Господин капитан, – подлетает к нему кто-то из подчиненных.
Петреску, отмахиваясь, подходит к развилке и глядит напряженно и внимательно в каждую сторону. Крупно – асфальт, выбоины, ямы… Потом – несущиеся по дороге колеса. Общий план сверху. Колонна разделилась. Снова ночное небо. План церкви общий сверху. Небольшая очередь растерянных, сонных людей. Их немного, село – мы видим это сверху, – небольшое. От силы человек сто. Негромкие разговоры, удивленные лица. Кого-то колотит от ночного холода. Церковь внутри. Уже горят свечи, много свечей. Полное помещение. Резкий скрип дверей, это Натан закрывает двери на засов. Поворачивается, идет чуть в сторону. Сцена: замершие жители села, священник у алтаря. Смотрят – люди на попа, поп на них. Священник говорит:
– Простите меня, люди добрые, – говорит он.
Он ведет себя с достоинством, хотя явно понимает, чем все кончится. Мы понимаем, наконец, причины уважения сельских общин к священнослужителям. Священники – как и военные – много лет нас объедают и обпивают, но зато в один прекрасный для нас (но не для них) день возвращают долг сторицей.
Сильный толчок в спину. Поп летит в толпу, общий возглас удивления. Мы видим Иеремию, стоявшего за спиной батюшки. Агент одет нелепо и потому, почему-то, страшно. Модный блестящий ремень, присланный молдаванином из Италии, шорты, майка «Ай лав Нью-Йорк»… В руках пулемет. Мы, наконец, понимаем, на кого похож Иеремия, когда камера берет общим планом и его и стену храма за ним. Там икона с Гавриилом. Архангел и Иеремия на одно лицо – холодное, наглое и почему-то уверенное в том, что уж он-то в курсе, что такое справедливость.
Иеремия и селяне молча глядят друг на друга. Яркое пламя свечей…
Отъезд. Это горят фары несущихся машин.
Внезапно две фары резко смещаются влево, шум, грохот, общий план – одна машина перевернулась. К ней бросаются люди из остановившихся автомобилей, вытаскивают бойцов из пострадавшей машины, кому-то делают массаж сердца… Возня у машины, она на крыше, колеса крутятся вхолостую… Лейтенант Петреску, присев на корточки, глядит на шипы ленты, которой полиция останавливает машины во время операций захвата. Улыбается криво. Переводит взгляд на автомобиль. Ярко – фары…
…отъезд камеры, мы видим пляшущие язычки пламени свечей. Натан, стоя рядом с Иеремией, говорит:
– У нас очень, очень мало времени.
– Мы убьем всех, если вы быстро не покажете нам, – говорит он.
–… где 68 лет назад немцы расстреливали евреев, – говорит он.
Селяне глядят молча. Это нормальная сельская община: сюда может приехать любой засранец, сказать, что он посланник Господа Бога, и начать собирать налоги. Одна бабка говорит: