Копья летящего тень. Антология
Шрифт:
И, лишь когда мы с Николаем вышли из подъезда (для вида пришлось попросить его показать мне город), я сказал:
— Понимаю, старина, что ждешь от меня объяснений, и ты их получишь. Но пока не в службу, а в дружбу окажи еще одну услугу. Во–первых, скажи, пожалуйста, правда ли, что лучший офтальмолог у нас в городе — Власова?
— Нина Петровна? — удивленно посмотрел на меня Николай. — Да, спец — высший класс. А у тебя что, со зрением плохо? Или…
Он сделал умышленную паузу, надеясь, что я сам выскажу его догадку. Я шел молча, пережидая
— Или ты приехал из–за сына? Кошмарный, конечно, случай…
— А что за случай? — продолжал я разыгрывать наивность.
— Послушай, Саш, не надо меня дурачить, — неуверенно запротестовал он. — Ты же, когда звонил, спрашивал о ее сыне: лет пятнадцати, черноволосый…
— Так это он выбросился из окна?
— Конечно. На мать с отцом сейчас смотреть жалко — постарели сразу из–за этого, прости, Господи, эгоиста чертова.
— Володя не эгоист, тут ярко выраженный ИКСО, — по привычке, как перед студентами, я стал расшифровывать, — индикатор конкретного состояния общества…
— Так значит, ты действительно все знаешь, а меня за нос водишь? — прервал Николай. — Ты по–человечески можешь сказать, что тебе надо?
— Могу и скажу, я же обещал. Не ерепенься. Сейчас я тебя, если хочешь, официально прошу быть свидетелем эксперимента. Есть адрес: улица Малая, дом три. Я там никогда не был. Будем считать, что адрес мне приснился, так же, как и однокомнатная квартира на седьмом этаже, налево, в которой должна быть женщина по имени Люся, желающая эту самую квартиру поменять на другую. Наша с тобой задача — поехать сейчас туда и убедиться, что приснившееся мне соответствует действительности.
— Ну ты даешь! — покачал головой Николай. — В экстрасенсы, что ли, подался? Так не похоже, тогда сразу просек бы, что незачем на Малую ехать, она вон за тем домом начинается — пять минут хода.
Пока шли, я попросил Николая не вмешиваться в разговор, если кто–нибудь окажется в квартире, а только поддакивать.
К счастью, на весь восьмиэтажный дом был всего один подъезд. Чего проще: вызывай лифт, и поднимайся на нужный этаж; но что–то не давало мне покоя. Даже Николай заметил эту внутреннюю дрожь, которая еще более усилилась перед самой дверью. Будто в пасть змеи, вонзил я палец в углубленную кнопку звонка. Никто не открывал. Еще раз нажал, и еще — пусто. И — будто камень с души, но тут же съеживаюсь — рядом со скрипом открывается дверь соседней квартиры.
— Не живут там, — проинформировала дама лет пятидесяти, с внешним видом которой никак не состыковывался красный передник в мучной пыли.
— Извините, — пробормотал я, ругая себя на чем свет стоит, — нам нужен Петр, мы вместе служили в армии.
Дама пристально, с явным недоверием осмотрела сначала меня, затем Николая, и только после этого изрекла:
— Опоздали, значит. Умер Петр.
— Как, то есть, умер?! — воскликнул ничего не понимающий Николай, заставив меня замереть. — А Люся здесь живет?
Видимо, непосредственность
— Повесился он, — полушепотом сообщила она. — Развелся с женой, а потом повесился, месяца не прошло, я теперь по ночам одна боюсь оставаться. И Людмила, — она кивнула подбородком на дверь, — говорит, что не может тут жить, меняться будет. Не дай Бог, пьянь какая приедет. Такая хорошая пара была, и что ему в голову стукнуло? А вы где с ним служили–то?
— В армии, — торопливо ответил я, — в войсках. Извините, вы нас так ошарашили, мы на воздух выйдем, на улицу. Спасибо.
Подтолкнув Николая к лестнице, я опрометью бросился вниз, опасаясь, что ожидание лифта повлечет за собою новые вопросы Люсиной соседки, на которые я, естественно, не готов был ответить. Остановились мы только минут через пять, в небольшом сквере.
— Ну, теперь–то ты можешь внятно сказать, что все это значило? — спросил Николай, едва мы уселись на скамейку.
— Могу, Коля, могу. Здесь жил тот самый Петр, о котором ты мне говорил по телефону: мол, повесился, и все. Помнишь? У тебя же их всего трое было: Володя, этот вот, и еще старушка, Ксения Никифоровна, с переломом которая.
— Ты что, думаешь, я их всех знаю, что ли? — вытаращил на меня глаза Николай. — К Власовым забегал, а остальных — по телефону, о причинах, болезнях и т.д. Не знаешь, как делается? Постой… А тебе–то откуда известно все — адреса, имя, жена?
— От него самого.
— От кого? — не понял он.
— Да от Петра же, от повесившегося. И от Володьки, и от старухи.
— Ты–то их где видел, в Москве, что ли?
— В Москве. Но уже после суицида.
Наступила пауза. Николай, видимо, хотел что–то сказать, но рот его так и остался открытым.
— Гм–да… — наконец справился он с собой. — А ты случаем не того, а? — помахал рукой над головой.
— Не знаю, — честно признался я. — Кажется, нет. Но я их видел — это точно. Они рассказали о себе, и о родных, и как жили, и где — ты же видел, мы точно пришли, это он мне сказал адрес…
Сжато я изложил Николаю все, что со мной произошло. Было видно, что он не верит. Да и я бы на его месте не поверил, посоветовал бы или отдохнуть, валерьянки с пустырником попить, или к психиатру обратиться.
— Хм–да!.. — снова недоверчиво хмыкнул он, когда я закончил повествовать о своей эпопее. — Ты никому пока не говори об этом, ладно, а то ведь у нас знаешь, как — одних шизофрений десяток наберется, на всех хватит.
— Да не в этом же дело! — воскликнул я в запале. — Как они появились — это же понять надо! И почему — ко мне? Или — к другим тоже, а все молчат, как и я, боятся в шизики попасть?
— А что ты на меня кричишь? — стал защищаться коллега, хотя мне казалось, что я, наоборот, тихо говорю. — У меня за эти дни еще двое добавились — муж с женой, на пару, вот у них и спрашивай, почему они к тебе приходят, а ко мне нет!