Корабль дураков; Избранное
Шрифт:
С апостолом Петром могли бы
Вот тем сачком поймать нам рыбы».
Но мельник вскрикнул: «Боже мой,
Ведь пруд-то там совсем пустой,
В нем рыбы нету и в помине,
Да там одни лягушки в тине».
А бог свое: «Иди вперед,
О Петр, и мельник пусть пойдет,
Коль он словам не доверяет».
Вот мельник медленно шагает
К пруду с Петром и видит вдруг:
Сачком апостол карпов двух,
Да и другую рыбу тащит,
Наш мельник лишь глаза таращит.
На рыб, дивясь, он посмотрел,
Жене
Накрыл на стол и сам приносит
И хлеб и все, что гости просят.
«А ну-ка, мельник, — бог изрек, —
Сходи за пивом в погребок».
Но мельник усмехнулся криво:
«Я вкус забыл вина и пива,
А погреб — вот уж сорок лет,
Как в нем ни капли пива нет.
Давным-давно там бочки пусты,
Коль не считать моей капусты».
Но бог сказал: «Ты веришь лишь
Тому, что самолично зришь!
Иди же в погреб! Божьей волей
Нацедишь пива нам поболе
И принесешь на стол сюда».
Хозяин выбежал тогда.
Спешит с кувшином к погребочку
И там находит пива бочку.
Лишь тут поверил он всерьез,
Что гость его и впрямь Христос.
Кувшин он быстро наполняет,
По кружкам пиво разливает
И с мельничихою своей
Усердно потчует гостей,
За блюдом подставляя блюдо.
Не всякий день такое чудо!
И рада до смерти чета
Кормить апостолов Христа.
Но вот (чтоб не тянуть нам дале)
Обед закончен, гости встали,
Молитва «Gracias» 212 прошла,
И снята скатерть со стола.
Тут бог сказал: «Теперь ко мне ты
Неси на стол свои монеты!
За то, что ты нас угостил,
Чтоб ты меня и впредь любил,
Сейчас мое благословенье
Утроит их в одно мгновенье».
Тут мельник быстро приволок
Тяжелый кожаный мешок,
Который был червонцев полон,
212
«Gracias» (точнее, «gratias») — послеобеденная молитва, начинающаяся словами: Gratias agamus Deo («Возблагодарим Господа…»).
И перед господом на стол он
Три сотни гульденов кладет
И превращенья денег ждет
С тупою радостью на роже.
Спросил бог мельничиху тоже,
Не хочет ли она свои
Умножить деньги раза в три?
Старушка в радости великой
Сказала богу: «Погоди-ка!»
И, выскочивши из дверей,
Она за мельницу живей
Торопится, бежит вприпрыжку
И наконец несет кубышку.
Те деньги скоплены с трудом
От мужа старого тайком.
Старушкин клад на стол принес им
Златых монет десятков восемь.
Бог сразу встал из-за стола,
И тут вся братия сочла,
Что время — в путь. Благословенье
Над деньгами одно мгновенье
Господь прочесть было
Но Петр вдруг нагло подлетел,
Свой плащ раскинул воровато,
И бог туда смахнул деньжата.
Затем пустились все бежать —
И бог и вся святая рать.
В светлице, разом опустевшей,
Остался мельник помертвевший,
Как музыкант, что пляски круг
Своей игрой расстроил вдруг.
Тут он с женою закричали:
«Куда ж вы деньги наши взяли?»
Но бог в ответ ему: «Не трусь,
Постой, пока я возвращусь!
Я денежки твои утрою!»
И вот стоят в смятенье двое,
Не зная, что им предпринять…
Уж плуты скрылись, не догнать,
А все еще стоят в испуге
Оторопевшие супруги.
Над этою четой потом
Трунили долго всем селом:
Мол, мельник и жена считали,
Что бога в доме принимали,
А это бес их обошел.
Кто эту басенку прочел,
Пускай тот рот не разевает,
Пусть незнакомца проверяет
И верит лишь своим глазам,
Иначе нищим станет сам.
Давненько в мире так ведется:
Кто прост, тот к гибели несется!
А кто не прост — пускай скорей
Прогонит от своих дверей
Тех, чья душа черна, как вакса,
Учтя советы Ганса Сакса.
Чудесный слушайте рассказ:
Господь тогда еще средь нас
Ходил с апостолом Петром…
Вот как-то раз брели вдвоем
И вдруг увидели они:
Под грушею лежит в тени
Лентяй-батрак, разинув рот,
Зевает да баклуши бьет!
Дороги далее не зная,
Господь тогда спросил лентяя:
«Как нам пройти в Иерихон?» 214
Не встал батрак, лишь поднял он
Одну из ног, и то с трудом,
213
Святой Петр, Господь и ленивый батрак — 10 сентября 1556 года.
214
Иерихон — древний город в Палестине, близ Иерусалима.
И ею указал на дом,
Едва видневшийся вдали…
И путники туда пошли.
Лентяй же снова развалился,
Зеленой веткою прикрылся
И захрапел, как мерин сивый…
Батрак был страсть какой ленивый!
Они же вскоре убедились,
Что дальше снова заблудились.
Вдруг на лугу перед селом,
Глядят, крестьяночка серпом
Так жала резво и умело,
Что все в руках у ней горело,
Пот в три ручья с лица стекал…
Господь приветливо сказал: