Корабль дураков; Избранное
Шрифт:
Рыбак угря принес с улова —
Большого, жирного такого.
Гостям наш рыцарь рыбу прочит,
Ее сберечь получше хочет,
И запустил угря в садок,
Чтоб тот гостей дождаться мог.
А сам берет двух верных слуг
И с князем на охоту вдруг
Поехал, распростясь с женой.
Что в замке делать ей одной?
И вспомнила угря в садке.
Об этом лакомом куске
Ей мысль не в первый раз пришла,
Но все ж она не столь смела,
Чтобы угря освежевать,
Велит за фогтшею 243
А та у замка проживала.
Хозяйка фогтше рассказала,
Что ей охота съесть угря.
Та, льстиво ей в глаза смотря,
Ответила: «Покушай смело,
А спросит муж, куда ты дела
Угря, ты сразу отопрись,
На выдру, на бобра сошлись».
Хозяйка приняла совет
И фогтшу просит на обед.
Они себе полрыбы жарят,
Другую половину варят,
И отобедали вдвоем.
Тут муж приехал вечерком.
243
Фогтша — жена фогта, доверенного лица, управляющего имением.
И вот уж без сапог, без шпор
Он из окна глядит на двор.
А в клетке у окна — сорока.
Она все видит издалека,
А что увидит — говорит.
Он ей про новости велит
Сказать. И вот ее слова:
«Хозяин, уж тому дня два,
Жена и фогтша тут болтали
И толстого угря сожрали».
Поверить птице он не мог
И вышел осмотреть садок.
А там давно уж нет угря, —
Сорока не болтала зря.
Тогда хозяйку он спросил,
Куда же угорь их уплыл?
Хозяйке будто невдомек:
«Не знаю, право, муженек!
Уж не достался ли бобру
Иль к выдре угодил в нору?»
Ей муж в ответ: «Не ври так лихо,
Ведь это ты и есть бобриха,
А фогтша — выдра, вот в чем дело,
Угря, как видно, ты и съела,
Вы вместе слопали его».
Жена озлилась на него,
Но тем, что дерзко так врала,
В огонь лишь масла подлила.
Уж очень он рассержен был
И ей пощечину влепил.
Но тут хозяйка взбеленилась
И мужу в бороду вцепилась,
А он ее — за волоса, —
Чуть что не в клочья вся коса, —
И так ее исколотил,
Что стал ей белый свет не мил.
Сбежались слуги тут на крик
И розняли обоих вмиг.
Наш рыцарь снова выезжает
И слуг обоих забирает.
Жена ж велела фогтшу звать
И говорит: «Хочу я знать,
Кто мужу рассказал о том,
Что натворили мы с угрем,
И кто бы это мог заметить?»
Тут фогтша ей спешит ответить:
«Сорока обо всем доносит,
Когда ее хозяин спросит».
Хозяйка ей: «Твои слова
Мне говорят, что ты права.
Ей надо крепко отплатить,
Притом и жизнь ей сохранить».
Из клетки птицу
И перышки ей выдирают,
И приговаривают враз:
«А ну, сболтни еще про нас!»
Ей перья выдрали так ловко,
Что оплешивела плутовка,
И в клетку сунули опять.
Отныне, стоит увидать
Сороке лысого монаха,
Она уж верещит от страха:
«Ты, верно, облысел не зря,
Сболтнул, как видно, про угря,
И вот, лишив тебя доверья,
Тебе повыдергали перья,
Чтоб легче было распознать,
Что первый твой порок — болтать».
А в шванке этом есть наука,
Что болтовня — плохая штука.
Коли сберечь ты хочешь перья,
Так не подслушивай под дверью
И дальше слух не распускай,
Не то сам на себя пеняй.
Не зря говаривали деды:
Не суй свой нос в дела соседа!
Что пользы любопытным быть?
Так нос недолго прищемить.
Ведь муж с женою вновь поладят
И тут же сплетника отвадят.
Он сплетней враз всех разобидит,
И всяк его возненавидит.
Коль ты болтлив, умерь свой пыл. —
Ганс Сакс тебя предупредил.
Случилось как-то, что один
Баварский знатный дворянин
244
Монах и каплун. — 4 августа 1558 года.
В свят день к себе на разговенье 245
Монаха пригласил в именье.
Монах пришел, и за столом
Они сидели всемером;
Хозяин во главе стола,
Супруга рядом с ним была,
И были два сынка при ней
И две — одна другой милей —
Красивых дочки. А седьмым
Подсел духовный пастырь к ним.
Молитву быстро он прочел,
И тотчас подали на стол
Кулич и яйца. Так давно
В Баварии заведено.
Поели кулича, и тут
245
В свят день к себе на разговенье… — С наступлением пасхи верующие разговляются «скоромной» пищей, которую им запрещено было есть в период поста.
Телячью голову несут,
А с нею и телячьи ножки,
Дабы подзакусить немножко.
Когда ж всяк этого поел,
Котел с похлебкою приспел,
А вслед за ним несут большую
На блюде рыбу отварную.
Монах на рыбу так нажал,
Что пот с него ручьем бежал.
И наконец жирен на диво
Был подан им каплун с подливой.
К монаху дворянин потом
Котел подвинул с каплуном,
Чтоб этим к сану изъявить
Почтенье, и просил делить
На всех жаркое чин по чину.