Корабль поколений

Шуравин Александр

— Но и сейчас тоже не все гладко, — заметил Тимур.

— Да нет, сейчас люди уже привыкли. И к микрокачке, и к воздействию частиц темной материи, которые спокойно проникают сквозь обшивку корабля. Человек практически ко всему может адаптироваться.

— Да. Потому что он — царь природы. И теперь уже царь космоса!

— Ты большой оптимист. Мы из Солнечной-то системы только нос, считай, высунули…

Она ходила вокруг кровати, одетая в нижнее белье, а муж созерцал ее с заметным вожделением.

— А значишь… — вдруг

сказал он, — все это не важно. Иди лучше ко мне.

Эрика бухнулась рядом, обвила его шею руками и поцеловала.

Глава 78

2614 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 2459 а. е. (примерно 0.039 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 3 года и 4 месяц

Арджун и Шарлотта, после того, как перепробовали все позы Камасутры, абсолютно нагие, разлеглись на кровати, опустошенные и счастливые.

— Ты слышишь шепот звезд? — вдруг спросила Шарлотта.

— Да, любимая, слышу, — ответил он и взял ее за руку.

Они продолжали лежать, медленно погружаясь в медитативное состояние.

— А странно, — сказала вдруг Шарлотта, — на Земле нам всю жизнь внушали, что Бога нет. Но почему тогда мы слышим шепот звезд?

— Возможно, сама Вселенная хочет что-то сообщить нам, — предположил Арджун.

— Если Вселенная, обладает разумом, значит, она и есть Бог?

— Может быть. Смотря что ты подразумеваешь под словом «Бог».

Шарлотта задумалась.

— Это не обязательно что-то персонифицированное, — наконец произнесла она, — с бородой и судом небесным. Возможно, это просто… закон. Комплекс законов, настолько сложный, что мы не можем его постичь. Закон, создавший все вокруг, поддерживающий его и… любящий его.

— Любящий? — переспросил Арджун, слегка улыбаясь. — С чего ты взяла, что он любит?

— А с чего он должен нас ненавидеть? — возразила Шарлотта. — Мы же его часть, как клетки в теле. Да, мы можем болеть, создавать проблемы, но в целом мы — часть единого организма. И этот организм, если он обладает разумом, должен нас любить, хотя бы как часть себя.

— Красивая теория, — сказал Арджун, — но немного наивная, как по мне.

— Может быть. А может, это просто моя надежда, что мы не одни в этой холодной пустоте, и что за всем этим хаосом есть какой-то смысл, какая-то забота, — ответила Шарлотта, прижимаясь к нему ближе.

— Возможно… Но иногда меня посещает мысль, что мы просто боимся… неизведанного. Боимся смерти. Боимся… да многого чего мы боимся. Поэтому и придумываем себе богов.

— Конечно! Так ведь говорят идеологи от материализма.

В голосе Шарлотты прозвучали нотки ехидства.

— Может быть, они и правы.

Но, тем не менее, ошибка материалистов в том, что они игнорируют все то, что не вписывается… в научный метод познания. Взять, например, «трудную проблему сознания». Ее не решить научным методом. И материалисты ее игнорируют. Именно поэтому мы так мало знаем о самих себе, несмотря на то, что создаем термоядерные двигатели, летаем на Плутон, строим гигантские орбитальные конструкции и вот теперь решили достичь звезд.

— И как мы можем решить «трудную проблему сознания», кроме как наукой? — спросила Шарлотта, отстраняясь и смотря ему в глаза. — Не возвращаться же к шаманским пляскам и гаданиям на кофейной гуще?

— К гаданиям на кофейной гуще точно не надо возвращаться. А вот что касается шаманских практик… По-моему, это хороший способ расширить сознание.

— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — фыркнула Шарлотта и перевернулась на другой бок.

Тот посмотрел на нее с едва заметной, снисходительной улыбкой.

Глава 79

2615 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 3124 а. е. (примерно 0.05 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 4 года

Ульяна лежала на кушетке в медицинском отсеке, вся облепленная датчиками. Медсестра колдовала над голоэкраном. Потом она показала ей сгусток каких-то пятен, напоминающих маленького человечка.

— Это эмбрион, — прокомментировала медсестра, — пока, он правда, совсем крохотный, не больше пары сантиметров.

— Он уже похож… на человека, — улыбнулась Ульяна, поглаживая себя по животу, — он такой… милый!

Медсестра тоже улыбнулась.

— Это мальчик или девочка? — спросила Ульяна.

— Мальчик. Определенно мальчик.

— Надеюсь, он будет, как и отец, айтишником…

— Возможно. Только сейчас, полежите, пожалуйста, спокойно. Мне еще нужно сделать кое-какие тесты.

Когда медсестра закончила, Ульяна отправилась в смотровую комнатку. Она долго созерцала бескрайнюю черноту, усыпанную далекими, холодными звездами. И даже Солнце теперь было заметно тусклее, готовясь слиться со множеством других звезд, став одной из них.

— Каково это, — прошептала она, обращаясь как будто бы ко всей Вселенной, — расти в космосе? Ни разу не увидеть Землю?

Но, может быть, в этом и есть его судьба? Стать первым поколением, рожденным не на Земле, а в пути, среди звезд. Может быть, именно он и такие, как он, поведут человечество дальше, к новым мирам. Ей вдруг представилось, как он, уже взрослый, стоит у штурвала звездолета, направляя его к далекой планете, о которой она сейчас даже не может и мечтать.