Корея. 1950

Калинин Даниил Сергеевич

Да, тут привал напрашивается сам собой — вдоволь напиться и наполнить фляги, перевести дух. Еда… Мы поели на рассвете, сейчас около полудня. Думаю, в очередной раз поедим уже на следующем привале, через три-четыре часа движения… В вещмешках у нас осталось по одной-две банки трофейных консервов. Одну на сегодня, по полбанки на завтра… И также на завтра, на второй приём пищи остатки галетного печенья, по бруску пресованных сухофруктов и небольшое количество горького, противного на вкус трофейного шоколада.

Часть консервов мы оставили корейцам, приютившим раненых артиллеристов и действительно пригласивших фельдшера — последнего также «поблагодарили»

парой банок тушёнки… Именно поблагодарили, платой за спасенные жизни это никак не назовёшь.

А с учётом того, как живут крестьяне бедного горного «хуторка», не успевшие толком «обрасти жирком» по завершению японской оккупации… Короче, на самом-то деле оставленная тушёнка пойдёт на пропитание наших же бойцов.

Это, конечно, хорошо, что нам удалось пристроить увечных батарейцев. Вот только на полутора банках консервов, оставшихся на брата, мы до Пхеньяна не доберёмся. Марш по горным тропам итак увеличивает то расстояние, что нам предстоит пройти… А без энергитической подпитки скорость однозначно упадёт. И это проблема…

Мы действительно нашли родник, бьющий прямо из склона горы и наполняющий собой небольшую каменную чашу. Бойцы принялись жадно пить ледяную, до ломоты зубов воду, черпая её ладонями, на что Паша громко заругался, требуя наполнить фляги и лишь после пить, аккуратно грея воду во рту.

— Товарищ майор, разрешите…

Я невольно усмехнулся:

— Юонг, да брось ты. Какая субординация, когда нас от батареи три человека осталось?! К тому же успели пройти вместе огонь и воду… Миша, просто Миша, без званий.

Капитан с недоверием и кажется, даже лёгкой подковыркой прищурил глаза, словно припоминая засаду на тропе — когда я отослал его, приказав уйти на правах старшего по званию. Но сейчас я счёл возможным ничего «не заметить», с добродушной рязанской простотой уточнив:

— Так чего ты хотел, друг мой?

Юонг посерьёзнел, кивнув в сторону последнего уцелевшего артиллериста:

— Бао узнал этот родник и этот лес, он бывал здесь в детстве, в гостях у родственников — их деревня располагается чуть ниже, в долине…

Выслушав доклад Бао в переводе Юонга, я поспешил к устало прикрывшему глаза Гольтяеву, присевшему на валун чуть в стороне от родника:

— Паша, есть вариант поесть горячей пищи и раздобыть немного еды в дорогу.

Майор, до того подставивший лицо редким осенью солнечным лучам, пробивающимся сквозь листву, живо встрепенулся:

— Говори!

— У меня тут боец, Бао, узнал местность. Говорит, уже бывал здесь. И внизу, в долине, располагается зажиточная деревня — у местных крестьян и плодородной земли поболе, и птицу водит каждая семья. Сейчас как раз пришло время резать кур и прочих пернатых… Поедим домашней лапшички, попросим с собой вяленого мяса, крупы, сухарей или хлеба; корейцы своим защитникам точно не откажут! Тем более, среди нас есть родственник одной из крестьянских семей…

Паша, однако, моего энтузиазма не разделил:

— Слишком хорошо, чтобы все прошло гладко, Миша. Долина лежит ближе к дороге, так что враг в любой момент может завернуть в селение.

Я согласно кивнул, принимая доводы майора осназа, но после внёс контрпредложение:

— Выходим у деревне, залегаем чуть в стороне — так, чтобы и ты, и Чимин при случае прикрыли посыльного огнем. Присмотримся; если англичан и янки не наблюдается, отправим Бао на разведку. Если все ладно, я и Юонг присоединимся к товарищу, прихватим с собой все, чем поделятся деревенские. Если нет… Прикроем отступление Бао огнём.

Немного

поразмыслив, Паша согласно кивнул:

— А это уже похоже на план действий… Ну, коли разведчик знает дорогу, пусть ведёт!

…К «деревне» (наши-то горцы кличут свои поселения аулами, но вряд ли корейцы используют сей же термин) мы подобрались минут через сорок. Поселение действительно куда как крупнее, чем наш бывший приют в горах. За счёт расположения в долине, крестьяне имеют возможность возделывать плодородную землю на самых склонах гор, разбив свои пашни на симпатичных таких, ступенчатых террасах… На подходе мы услышали не только крик птиц, но и хрюканье свиней, что вселило в бойцов сдержанный оптимизм; Бао так и вовсе расцвел самодовольной улыбкой… Ну что же, молодец, ничего не скажешь. Если все пройдёт гладко, подносчик, почитай, выручил весь отряд.

Тем не менее, вслепую в посёлок мы сразу не сунулись — нет, как и договаривались, схоронились в кустарниках метрах в ста пятидесяти от околицы, внимательно рассматривая деревню. Впрочем, наблюдение ничего не дало, крестьяне ведут себя естественно спокойно, никаких признаков присутствия врага мы не заметили… И с чистой совестью отправили Бао на разведку.

Бао вернулся к нам через минут через тридцать томительного ожидания, радостно улыбаясь, считай, во весь рот:

— Вас ждут! Врага нет, вас покормят горячим!

После недолгого обсуждения мы с Гольтяевым все же рискнули спуститься вниз, договорившись выставить часового. А раз самого Бао родственники не отпускали назад, пока не накормили бойца от пуза, то и с кандидатурой дозорного определились без лишних споров… Ничего, поменяем на посту, как только поедим горячего. И наверняка немного отдохнём прежде, чем вновь уйти в горы, боец ещё успеет пообщаться с родственниками…

Лучистой улыбкой радушной хозяйки нас встретила Со Ён, тётушка Бао, а её муж Бён-Хо — крепким рукопожатием. Нестарые, в общем-то крестьяне, чьи дети также отправились в столицу, работать на заводы и строить новый мир… За все время пребывания в Корее я так и не приобщился толком к местным кулинарным традициям, здешние яства казались мне чересчур необычными, колоритно-восточными. В то время как в части была отличная столовая, офицеров в ней кормили отдельно, по-домашнему вкусными блюдами. Да и после, для военспецов была открыта ещё одна, уже небольшая столовая привычной нам русской кухни…

Но сейчас, едва услышав запах наваристого утиного бульона, сваренного с капустой кимчи и гречневой лапшой, я едва не захлебнулся слюной. А когда хозяева, поздоровавшись с нами, усадили кушать (ну, бойцы-то привычны есть сидя, я непривычен, но можно и потерпеть), и я попробовал первую же ложку терпко-пряного, чуть кисловатого, но при этом насыщенного утиного бульона… Ребята, да это песня!

После тушёнки и галет так вообще деликатес.

Нет, правда, суп мне очень понравился — как и жареная (причём очевидно, что до того маринованная) утиная грудка, и маринованные в соевом соусе варёные яйца (вкус не передать, настоящая песня!), и даже капуста кимчи… А ведь раньше я как-то побаивался, что ли, её есть — все ж таки это ферментированный продукт, и при неправильной технологии приготовления в нем вполне могут развиться патогены… Но это были мысли мирного времени, мысли сытого майора, плотно перекусившего сдобренного сметанкой борща и закусившего его солёным салом с хрусткой горбушкой свежего ржаного хлеба! А сейчас остренькая капустка с непривычным, но вполне приятным вкусом залетела на ура…