Корея. 1950
Шрифт:
И первая пуля — снайперу янки.
Я стараюсь дышать размеренно — а затем и вовсе задерживаю дыхание, силясь подавить совсем некстати возникшее желание покашлять; в горле защекотало… Между тем, шаги и негромкие голоса янки раздаются уже совсем близко — в считанных метрах от засады.
Чимин что, уснул?!
Выстрел снайпера грохнул будто в ответ на мои мысли — непривычно гулко, пронзив воздух над перевалом хлестким ударом кнута. И я тотчас шумно втянул воздух, уже не боясь встревожить врага — одновременно с тем отпустив
Двадцать два, двадцать два!
Скороговоркой повторив про себя заветные цифры, метаю «лимонку» вниз, едва приподнявшись над камнем… Но за мгновение до того уже огрызнулись огнем оба ППШ!
Не знаю за американские «Томпсоны» — но как по мне, лучшего оружия ближнего боя, чем пистолет-пулемет Шпагина, просто не найти. Скорострельность — шестнадцать с лишним пуль в секунду, немногим меньше, чем у «пилы Гитлера» МГ-42. Сильный маузеровский патрон прошивает человека насквозь — или оставляет тяжелые раны… А общий вес и массивный деревянный приклад позволяют держать хорошую прицельную дальность.
Впрочем, сейчас результат показали бы даже МП-40 вермахта…
Паша и Джису опустошили емкие диски на семьдесят один патрон (у ленд-лизовских «Томпсонов» было по пятьдесят) за четыре секунды — буквально изрешетив пять человек головного дозора! Да еще сколько-то солдат в составе взводной группы… И к моменту, когда отстучали длинные (на подавление) очереди ППШ, я успел метнуть только вторую «феньку» (от Ф-1), взорвавшуюся в воздухе уже у самой тропы… Только теперь я отчетливо услышал звук подрыва «лимонки» — а затем и хлесткий выстрел СВТ Чимина.
Не иначе, кто-то из американцев достал собственную гранату для ответного броска — или же какие-то отчаянные храбрецы попытались изготовить к бою пулеметы…
Я успеваю разжать усики и вырвать чеку еще на одной «феньке» — после чего, «подвесив» ее в воздухе с секундной задержкой, снова ныряю за камень уступа. А в ответ уже бьют автоматные очереди американцев, на близкой дистанции не уступающих в эффективности ручным пулеметам… Как только замолчали ППШ, янки безрассудно-храбро рванули вперед, надеясь числом задавить крошечный заслон. Но прижимая янки к земле, Чимин срывается на беглый огонь, выпустив последние пять патронов магазина СВТ практически залпом… Очередную «лимонку» бросает вниз Бём — приподнимаясь также невысоко, как и я.
Пожалуй, только это и спасает нас от ран — плотность огня янки, подтянувшихся наверх, заметно выросла в считанные секунды. Удары тяжелых пуль сорок пятого калибра ощущается даже сквозь крошащийся камень!
И вновь мой бросок — четвертая, предпоследняя граната… У бойцов Паши было по две «лимонки» на брата — и они передали нам с Бёмом весь свой запас. Но, несмотря на крепкую подготовку, автоматизм отточенных действий и выверенные броски, мы с осназовцем неспособны заменить собой минометную батарею… И все же после очередного, практически синхронного подрыва двух «фенек»,
— Миша! Кажись, за валунами уже минометы разворачивают!
— Твою же ж… Прикрывайте!
Я передал Бёму последнюю гранату, после чего подтянул «мосинку» за ремень. Естественно, мортирку я заранее закрепил на дуле карабина, зафиксировав специальный паз и выступ, затянул винт шарнирной петли…
И также заранее я зарядил ее осколочной гранатой ВОГ-1, утопив последнюю банником. Конечно, хотелось бы без него… Зато ВГ-44 имеет специальные нарезы (те, что мелкие), исключающие заряжение перевернутой гранатой.
В патронник карабина уже дослан специальный холостой патрон, разработанный под мортирку; еще четыре покоятся в магазине. Вот только, в отличие от ружейного гранатомета Дьяконова, прицельные приспособления ВГ-44 предназначены для прямого выстрела на дистанцию 50 — 200 метров (прицельная планка имеет всего четыре позиции). Поначалу я хотел приноровиться и все одно накрыть янки навесным огнем… А потом понял, что смогу достать их, выстрелив по скальному выступу — отстоящему в пяти метрах от укрытия на противоположной стороне тропы.
К тому же еще один скальный выступ нависает над самим подъемом чуть позади высоких валунов — за которыми наверняка и расположились минометные расчеты янки. Так что достать врага можно — вот только придется приподняться над уступом, служащим мне единственной защитой.
Ладно, чего тянуть…
Я рывком перевернулся, по-пластунски сместившись вперед, уложил цевье карабина на камни — и быстро совместил мушку с нижней прорезью прицельной рамки. Совместил на скальном выступе — тем, что на противоположной стороне тропы… Меня заметили — и чуть выше головы тотчас резанула короткая, пристрелочная очередь.
Вторую, в два-три патрона, уложат точно в лицо…
Уложили бы сразу — да мешает ответный огонь двух ППШ. Осназовцы теперь стараются бить точно, выверено, одного за другим доставая американцев, рассосредотовшихся на открытом участке тропы — и уже потянувшихся назад, к валунам. К тому же нас крепко выручает беглый огонь Чимина, успевшего сменить и практически расстрелять второй магазин СВТ…
Все это я осознаю лишь краем сознания — уже утопив приклад в плечо и мягко, на выдохе потянув за спуск.
Выстрел!
Коротко зашипев от боли, я сноровисто отполз назад — если бы не специальный плечевой упор, получил бы перелом, не иначе! Но внизу уже грохнул ВОГ, ударивший по скальному выступу за укрытием янки — и выбивший обильное каменное крошево.
Оно должно резануть по минометчикам не хуже осколков!
Спешно срываю предохранительный колпачок со второй осколочной гранаты — и загоняю ее в мортирку, до упора трамбую ВОГ банником. После чего досылаю холостой патрон рукоятью затвора… Все, к стрельбе готов.