Коридоры кончаются стенкой
Шрифт:
Ответ: Да. Это верно. Должен признать, что, работая ротным писарем белой армии в Ставрополе, я действительно вел провокаторскую работу.
Вопрос: В чем выражалась ваша провокаторская работа?
Ответ: Я выдавал командованию большевистски настроенных людей. Сам лично арестовал Зингера за то, что он дезертировал с фронта и не хотел служить в белой армии…»
— Ну как? — следователь победным взглядом окинул Сербинова. — Достаточно? Или вы еще сомневаетесь?
— Показания Стерблича меня интересуют лишь в той мере, в какой они затрагивают мои интересы.
— Ваши интересы?
— По вражеской работе я со Стербличем связан не был.
— А он утверждает обратное. Зачитать? — Сербинов пожал плечами. — Зачитываю, — следователь перевернул несколько страниц протокола: — «В УНКВД Краснодарского края я был вовлечен в антисоветскую заговорщицкую работу Сербиновым».
— Это ложь! — воскликнул Сербинов. — Это гнусная троцкистская ложь! Я уже показывал, что активной заговор… вражеской деятельностью не занимался. Как же я мог вербовать, перевербовывать, вовлекать?
— У нас с вами, Сербинов, разные цели, потому я и терплю ваши выкаблуки. Терплю потому, что понимаю: не так просто раскрыться, если знаешь, что впереди бесславный конец. Я заинтересован в полном вашем разоблачении, разоблачении вас как врага народа. Вы, наоборот, стремитесь всеми доступными вам средствами ввести следствие в заблуждение, уйти от справедливой кары. Но вот перед вами показания Стерблича. Вот он, этот Стерблич, разоблачает вас как одного из руководителей заговорщической организации, действовавшей в органах НКВД на территории Краснодарского края, чьи указания по вражеской работе он выполнял беспрекословно.
— Повторяю: это неправда. Возможно, до Краснодара он где-то вел грязную предательскую работу, возможно, он был специально направлен к нам для ее продолжения, но если он ее и проводил, а это видно из его показаний, в этом нет сомнений, то вне связи со мной. Я с ним не работал.
— Сербинов, вы мне стали надоедать. Я не против, чтобы в пределах здравого смысла вы опровергали предъявляемые вам обвинения, но вы же, вопреки логике, бросаетесь в драку во имя драки. Ну скажите, какой смысл Стербличу наговаривать на вас? Вы что, у него поперек горла стали?
— Раз он занимался вражеской деятельностью, значит, был не один, значит, умышленно переводит стрелки на меня, чтобы сохранить от разгрома те кадры, с которыми работал, чьи задания выполнял.
Следователь внимательно слушал доводы Сербинова, в душе соглашаясь, что они не лишены здравого смысла. В самом деле: почему бы Стербличу не воспользоваться подобной уловкой?
— Чем еще подтверждается предательская сущность Стерблича? — спросил Сербинов.
— Он назвал массу фамилий сотрудников НКВД и дал перечень их преступных деяний. Осведомленность исключительная. Сразу скажу: все названные лица подтвердили его информацию и перекрыли ее плотно и многократно. Так что вам не остается ничего другого, как последовать их примеру.
— Разрешите мне ознакомиться с показаниями Стерблича в полном объеме.
— Зачем? В этом нет необходимости. Тем более что в них немало информации, о которой вам знать необязательно.
— Я вас понимаю. Но у меня колоссальный
— Уговорили. Читайте. Авось и вправду пойдет на пользу.
Волнуясь, Сербинов углубился в чтение протокола.
«Вопрос: Вы в белой армии служили?
Ответ: Да, служил. В июне 1919 года я был мобилизован в ряды белой армии в г. Новороссийске и служил в 3-м армейском запасном батальоне в городе Ставрополе 2,5 месяца. После я добровольно служил 3,5 года в Красной Армии в 22-й стрелковой дивизии.
Вопрос: Когда и при чьем содействии вы поступили на работу в органы ОГПУ?
Ответ: На работу в органы ОГПУ я был направлен Черноморским окружным комитетом ВКП(б) в Новороссийске в 1923 году.
Вопрос: При поступлении в органы ОГПУ вы сообщили о вашей службе в белой армии?
Ответ: Да, сообщил. Но об этом я не указал при Всесоюзной партпереписи, которая проводилась в 1926 году, за что был исключен из рядов ВКП(б) в 1929 году. Это произошло потому, что в анкетной графе «Служба в армиях (старой, белой, красной)» требовалось указать о службе в той или иной армии не менее года, а я служил у белых 2,5 месяца.
Вопрос: Когда и при чьем содействии вы были восстановлены в рядах ВКП(б)?
Ответ: В рядах ВКП(б) я был восстановлен в 1930 году при помощи быв. нач. КРО ПП ОГПУ Курского Владимира Михайловича, который меня знал по работе в Новороссийске. Им же в конце 1929 года из Новороссийска я был переведен в краевой аппарат ПП ОГПУ СКК в Ростов-на-Дону.
Вопрос: В качестве кого вы были назначены Курским на работу в ПП ОГПУ?
Ответ: Курским я был назначен на должность уполномоченного 1-го отделения, на которой я находился до разделения Северо-Кавказского края.
Вопрос: При каких обстоятельствах вы оказались в Краснодарском крае?
Ответ: В Краснодарский край я попал в сентябре 1937 года при образовании УНКВД по Краснодарскому краю. По прибытии я был назначен на должность начальника отделения 3-го отдела.
Вопрос: Расскажите об известных вам фактах предательской работы бывшего руководства УНКВД по Краснодарскому краю и вашем участии в ней.
Ответ: С первых дней функционирования в УНКВД была взята линия на «широкий разворот» борьбы с польской контрреволюционной организацией, так называемой «ПОВ», которой в действительности, на мой взгляд, в крае не существовало. Путем сплошной фальсификации с ведома и молчаливого согласия Малкина и Сербинова она была «создана» сотрудниками УНКВД. Не прошло и месяца, а в крае уже было арестовано свыше 800 человек, в том числе много русских. Одновременно была создана следственная группа по белогвардейско-казачьей контрреволюции, которую возглавлял близкий Малкину человек — Захарченко. Он притащил его с собой из Сочи при назначении на должность. В результате фальсификации следственных дел этой группе удалось «создать» крупную военно-офицерскую организацию. Об этой липе, как о большой победе было немедленно отрапортовано НКВД СССР.