Коридоры кончаются стенкой

Кухтин Валентин Иванович

Этот абзац Осипов полностью взял из правок Ершова, считая, что сказанное соответствует истинному положению дел.

— Как видите, горком не плелся в хвосте событий, старался опережать их, но сказать, что наши усилия увенчались полным успехом, нельзя. Многое из намеченного не выполнено, немало допущено ошибок, потому что идем не проторенным путем.

Последний аргумент партия всегда использовала для оправдания своей некомпетентности, и Осипов тоже прибег к нему, потому что иного объяснения хаосу, который сотрясал страну, он не находил. По замыслу Ершова далее следовал анализ деятельности горкома в сфере хозяйственной деятельности предприятий города, но Осипов счел за благо обойти этот вопрос, поскольку считал его не входящим в компетенцию партийной организации. Кесарю — кесарево. Каждый должен заниматься своим делом. Партия — идеологической обработкой масс, хозяйственники —

организацией наивысшей производительности труда. Прямое вмешательство партии в производственный процесс он считал недопустимым, а при наличии отрицательных показателей преступным. Пример коммунистов, личный пример в выполнений и перевыполнении производственных заданий, в повышении качества продукции — лучшая агитация за социалистические устои жизни. Именно с этих позиций он рассматривал достижения трудовых коллективов, говоря о «росте» самосознания, об «успехах» стахановского движения, о «благотворном» влиянии социалистического соревнования.

Походя затронув вопросы партийно-политической работы с активом, выдвижения и закрепления молодых кадров на руководящих должностях и упрекнув парторганизации города в недостаточном внимании к вопросам овладения большевизмом, Осипов перешел к злободневной теме, занимавшей две трети в докладах партдеятелей любого уровня, вплоть до Политбюро ЦК ВКП(б), к геме борьбы с контрреволюцией.

— Мы никак не можем выйти из состояния развала работы, вызванного разоблачением контрреволюционной троцкистско-зиновьевской группы Рывкина — Бурова, которые немало навредили в нашем крае. Так, по крайней мере, утверждает руководство УНКВД, возглавляемое товарищем Малкиным.

— Вы в этом сомневаетесь? — не сдержал себя Малкин.

— Я это констатирую, — парировал Осипов. — Мне ничего другого не остается, как опираться на скудную информацию УНКВД. С тех пор не проходит дня без разоблачений, что на языке товарища Малкина называется ликвидацией последствий вредительства.

Малкин вздрогнул и, вероятно, пытался возразить или как-то прокомментировать сказанное, однако Ершов, сидевший рядом, удержал его, сжав кисть его огромной пухлой руки, распластавшейся на столе.

— Спокойно, — прошептал он, — пусть выговорится до конца.

— Сказанное подтверждает статистика. За отчетный период из партии исключено двести сорок семь человек, из которых как врагов народа — семьдесят два человека, за связь с врагами народа — сорок пять человек, как пособников врагов народа — девятнадцать, за протаскивание контрреволюционной контрабанды — пять, за контрреволюционные разговоры — девять, за притупление классовой бдительности — четырнадцать, за связь с заграницей — шесть, бывших активных эсеров и меньшевиков — один. Не берусь судить об их виновности, потому что все эти люди арестованы с партбилетами в кармане без нашего ведома и решение об их исключении приходилось принимать на основании информации УНКВД о том, что такой-то арестован как враг партии и народа.

Конечно, не доверять органам госбезопасности мы не имеем права, поскольку эти органы за годы переустройства нашего общества зарекомендовали себя как доблестные защитники интересов нашего социалистического отечества. Но кто на кого работает? НКВД на партию или партия на НКВД? По меткому выражению товарища Сталина, НКВД является вооруженным отрядом партии. Так имеет ли право товарищ Малкин не доверять коммунистам, игнорировать бюро городского комитета партии, когда решается вопрос о судьбе коммуниста? Основной удар, как правило, приходится на руководящие звенья партии. В тридцать седьмом году в состав бюро ГК было избрано шестьдесят пять человек. За год выведено из его состава и исключено из партии по представлению УНКВД двенадцать человек. В райкомы партии было избрано сто тридцать пять человек, исключено как врагов народа двадцать шесть. Арестовано семнадцать пропагандистов, в крупных парторганизациях города за отчетный период заменено по четыре-пять секретарей парткомов. Здесь немалая вина горкома, так как не все секретари сняты по представлению НКВД, а среди снятых нами как несправившихся с работой немало таких, что при своевременной помощи в работе вполне смогли бы обеспечить руководство парторганизациями. Вполне понятно, что частая смена секретарей парткомов и парторгов не могла не отразиться отрицательно на работе парторганизаций, на состоянии политико-массовой работы, на результатах борьбы за ликвидацию последствий вредительства. Более того: подобное состояние дел разлагало низы. Так, в парторганизации Ледзавода, состоявшей из пяти человек, на одном из партсобраний исключили сразу троих. Один из них Клименко. Его обвинили в том, что, имея недозволенную связь с клиентурой

завода, он доставал незаконно вагоны. Райком отменил это решение как необоснованное. Тогда его обвинили в краже арбузов и снова исключили из партии. При проверке выяснилось, что арбузы в это время еще не созрели. Пришлось уже горкому вмешиваться в это вульгарное дело, восстанавливать Клименко в партии, а секретаря парткома освобождать от должности.

Тема ликвидации последствий вредительства и участия каждого коммуниста в разоблачении окопавшихся врагов была неисчерпаема, и Осипов говорил об этом долго и убедительно. Коротко осветив вопросы партийно-политической работы с активом, выдвижения на руководящие посты молодых способных партийных и непартийных большевиков, вопросы овладения большевизмом, повышения бдительности, ликвидации беспечности и борьбы с карьеристами и клеветниками, Осипов выразил уверенность, что новый состав бюро учтет все ошибки и упущения старого состава.

— Я надеюсь также, — сказал он в заключение, — что новому составу больше повезет с руководством крайкома партии. Нам, скажу откровенно, не повезло. За неполных девять месяцев со времени образования Краснодарского края сменились три секретаря крайкома! Арестован Кравцов, отозван Марчук. Сегодня пришел новый человек — товарищ Газов. Как он будет влиять на положение дел в парторганизациях — увидим, критиковать сегодня его не имеет никакого смысла. Но вот с Ершова, товарищи коммунисты, пора спросить не только как с секретаря крайкома, но и как с члена пленума и члена горкома в первую очередь. Человек, получивший за счет народа несколько высших образований, профессор в своем деле, он обязан был, не дожидаясь нашего крика о помощи, протянуть нам руку и вывести из прорыва. Ничего подобного не произошло. Критиковать он мастер, в этом вы убедитесь, выслушав его выступление, тут он специалист высшей квалификации. Но критика у него какая-то особая, направленная не на улучшение работы, не на оказание помощи, а на разрушение того, что уже создано. Месяцами накапливает информацию о недостатках, но мер для их устранения не принимает, выбирает момент, чтобы сильнее ударить. Это, я думаю, негодная практика, она не к лицу партийному руководителю такого ранга. На этом, товарищ Ершов, авторитет не заработаешь, а худую славу наживешь.

Сказав это, Осипов взглянул на Ершова, сидевшего рядом с Малкиным. Малкин перехватил его взгляд и коротко кивнул в знак одобрения. И тогда Осипов со всем жаром изболевшейся души обрушился на него.

— Вот Малкин мне кивнул одобрительно, молодец, мол, так держать! Кривит душой товарищ Малкин! На одном из заседаний бюро мы потребовали от него мотивированных представлений на каждого арестованного коммуниста, так он и нам пригрозил арестом.

— Ух, ты-и-и! — насмешливо выдохнул кто-то из делегатов. — Это ж нада-а!

Ироничный смешок — реакция делегатов. Сухим камышом прошелестел по залу недовольный шепот и стих. Малкин нахохлился, отвернулся от Осипова и уставился в лежащие перед ним бумаги. Ершов побагровел, но взгляд от докладчика не отвел.

— НКВД — вооруженный отряд партии, — продолжал возмущаться Осипов. — Почему же часть этого отряда, возглавляемая Малкиным, стреляет по своим? И это тогда, когда враги, не разоружаясь, вредят и пакостят на каждом шагу, засылают своих адептов даже в учебные заведения, чтобы они там разлагали юные души, оскорбляли и унижали наше будущее — учащуюся молодежь. Они пакостят, но взять их голыми руками непросто, поскольку некоторые из них ищут и находят поддержку в крайкоме. Сколько мук нам пришлось вынести, пока избавили медицинский институт от высокообразованного хама профессора Святухина, враждебно настроенного против советской молодежи. Других слов, кроме «олухи, «идиоты», он для молодых не находил. Подходит к студентке, спрашивает: «Тебя как зовут?» — «Екатерина», — отвечает та доверчиво, не ожидая подвоха. «Врешь! — гогочет Святухин. — Екатерина была умная женщина; а ты дура!» Студенты с возмущением говорили об этом на своем форуме, а когда я передал их требование Ершову убрать Святухина — такого наслушался!

— Выгнали? — спросили из зала.

— Выгнали, — ответил Осипов. — Но чего это нам стоило! После моего доклада Ершов и Малкин попытаются во всех смертных грехах обвинить меня, поскольку себя считают непогрешимыми. И сделать это им будет несложно, поскольку в работе горкома немало недостатков. Наследство досталось — врагу такого не пожелаешь. Поэтому прошу при оценке их выступлений и деятельности горкома быть бдительными и не принимать скороспелых решений.

Как выводить работу ГК из прорыва? Мы сказали об этом в проекте решения конференции, поэтому, если вы не возражаете, я на этом закончу. А на вопросы постараюсь ответить.