Коридоры кончаются стенкой
Шрифт:
— Это номенклатура крайкома, при чем Здесь Осипов? — бросил реплику Осипов.
— А теперь о работе ГК, — проигнорировал Ершов Осипова, даже глазом не повел в его сторону. — Работа любого парткома в нашем крае, от первички до крайкома, определялась в отчетный период указаниями товарища Сталина и решениями ЦК нашей партии — февральско-мартовским и октябрьским Пленумами тридцать седьмого года и январским тридцать восьмого. Исходя из этого и надо подходить к разбору и оценке деятельности ГК и его руководителей, его секретарей. Возьмем решение февральско-мартовского Пленума и посмотрим, как, оно выполнялось ГК и его секретарями. Осипов сказал, что ГК по-настоящему взялся за ликвидацию последствий вредительства, широко и глубоко поставив этот вопрос перед первичными организациями. Правильно ли это
Это говорит о том, что борьба за ликвидацию последствий вредительства по-настоящему не развернута и как мог Осипов говорить, что это не так? Руководство ГК не поставило ни одного серьезного хозяйственного вопроса на пленуме ГК. Разве решения февральско-мартовского Пленума, которые говорят о необходимости подъема партийно-политической работы, которые говорят, что к хозяйственным достижениям мы должны подходить с позиций партийно-политической работы, и что эти хозяйственные успехи будут только тогда закрепляться, когда они будут сочетаться с партийно-политической работой, разве эти решения в какой-либо мере позволили ГК самоустраняться от руководства предприятиями города? Наоборот, они обязывают подходить к руководству хозяйственной работой с позиций партийно-политической работы и тем самым усиливать его.
И, видимо, товарищ Осипов неправильно понимал решения февральско-мартовского Пленума, когда самоустранялся от руководства хозяйственной жизнью предприятий. Это ничего общего не имеет с действительной политикой партии и тут, несомненно, налицо крупнейшая ошибка.
Осипов слушал Ершова и думал о том, что правильно ведь говорит секретарь крайкома. И о выдвижении и закреплении молодых кадров правильно говорит, и о работе с активом, и о недостатках в организации работы пленума ГК, и о плохой постановке работы в системе партпросвещения, и все остальные вопросы правильно освещает. Значит, видел все недостатки и полгода, и девять месяцев назад. Почему же молчал? Почему ни разу не сказал, что вот здесь ты, Осипов, не разобрался, а вот здесь — совершенно ни черта не смыслишь? Делай вот так, и все будет хорошо. Почему не взял на прицеп крупнейшую парторганизацию в крае? Разве не приятней было бы сказать сейчас в своем выступлении, что крайком помог и в результате горком имеет выдающиеся успехи? Зачем держал в себе столько дерьма? Чтобы выплеснуть его на делегатов конференции? Так ведь теперь от самого смердит — это же все понимают. Эх, Ершов, Ершов! Не с теми живешь в обнимку! Партийный нюх у тебя ни к черту не годится.
— Февральско-мартовский Пленум, — продолжал между тем Ершов, распаляясь, — обязал всех членов партии ликвидировать политическую беспечность, повысить большевистскую бдительность для того, чтобы выкорчевать до конца всех врагов партии и народа всех мастей, всех рангов, все фашистско-бухаринское отребье. На это, по существу, направлено решение январского Пленума, которым вскрыты ошибки и извращения принципа большевизма парторганизациями при разрешении вопроса о партийности и при рассмотрении апелляций. Январский Пленум потребовал большевистской бдительности для того, чтобы разоблачать и выкорчевывать всех врагов партии и народа всех мастей и рангов. Осипов мало остановился на этих принципиальных вопросах, и понятно почему. Прежде всего потому, что разоблачение и разгром врагов народа проходили мимо руководства ГК. Хотелось бы услышать от товарища Осипова, какие меры он лично принимал для разоблачения врагов, с которыми работал в течение ряда лет в городе Краснодаре. Я имею в виду Бурова, Рывкина и других.
— Я с ними не
— Ты работал с ними в одной партийной организации, — вмешался в диалог Малкин.
— С ними работала вся партийная организация города, — крикнули из зала.
— Кто это там все время выкрикивает? — Ершов потянулся взглядом в сторону говорившего. — Хотите возразить — возьмите, слово.
— У меня к Ершову недоуменный вопрос, — поднялся со своего места Ильин. — Вы требуете, чтобы Осипов рассказал о своем личном участии в разоблачениях. Ему есть что сказать. Но почему вы пользуетесь методами давления на коммунистов, которые ЦК осудил? Почему вы пользуетесь вражескими методами? Прошу ответить.
— Недоуменный вопрос Ильина у меня вызвал недоумение, — злобно уставился Ершов на Ильина. — Обязанность всех членов партии, и Осипова с Ильиным в том числе, разоблачать и выкорчевывать врагов народа независимо от того, какие должности занимают Осипов и Ильин. Ценность коммуниста определяется сегодня с учетом того, скольких врагов народа он разоблачил лично. И мое желание услышать это от Осипова я не расцениваю как вражеский метод.
— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Ильин и сел. В последующих выступлениях коммунистов о работе горкома говорилось походя. Огонь резкой нелицеприятной критики был направлен в основном против Ершова. Его обвиняли в чрезмерной критичности против одного-двух человек, хотя критиковать за недостатки можно и нужно было всех. Его били за отсутствие самокритики (самокритика у него была выходная, сказал один из выступающих и вызвал всеобщий смех), упрекали в предвзятости по отношению к Осипову и беспощадно клеймили за плохое руководство крупнейшей парторганизацией, неоказание ей помощи, за бесчестное накопление информации о недостатках в работе горкома вместо своевременного принятия мер по их устранению.
Выступления ряда работников НКВД, призывавших, по наущению Малкина, признать работу горкома неудовлетворительной, были осуждены как злопыхательские. В резолюции, принятой по итогам обсуждения отчетного доклада, конференция признала политическую линию горкома правильной, а практическую работу — удовлетворительной. «Парторганизацией города, — отмечалось в резолюции, — проделана большая работа по разоблачению и выкорчевыванию троцкистско-бухаринских и иных шпионов и диверсантов-наймитов японо-немецкого фашизма, проклятых врагов партии и народа, пробравшихся к хозяйственному, советскому и партийному руководству города… Большая очистительная работа сопровождалась выдвижением молодых кадров, до конца преданных великому делу Ленина-Сталина».
Детально обозначив упущения в организаторской деятельности горкома, конференция обязала «будущий состав ГК строго руководствоваться решениями февральско-мартовского и январского Пленумов ЦК и до конца очистить городскую парторганизацию от остатков троцкистско-бухаринских и прочих наймитов кровавого фашизма, организовав повседневную и конкретную борьбу за ликвидацию последствий вредительства в хозяйственной, советской и партийной работе».
Осипов торжествовал. Малкин скрипел зубами. В перерыве он подозвал к себе Сербинова, Безрукова и Шалавина.
— Михаил Григорьевич, — обратился он к Сербинову с тихой угрозой, — месяц назад я поручал добыть компру на Осипова, Ильина и Литвинова. Почему до сих пор не доложили об исполнении?
— Вплотную этим занимается Безруков и, насколько я знаю, у него есть что сказать.
— Говори, — повернулся Малкин к Безрукову.
— Я поручил Захарченко выявить арестованных, знавших Осипова, и получить от них показания о местном терроре.
— И что?
— По агентурной разработке на днях арестован некий Гужный — участник краснодарской троцкистской организации.
— Ты уверен, что такая существует?
— Гужный признался, значит, уже существует.
— Какое отношение он имеет к Осипову?
— Никакого. Но он согласен дать показания о том, что Осипов и другие работники горкома рассматривают вас, Михаила Григорьевича и Газова с Ершовым как чуждых партии людей и намерены осуществить против всех террористический акт.
— Он уже дал такие показания?
— Показания есть, но протоколом пока не оформлены. Даем ему возможность дозреть и высказаться до конца.