Коридоры кончаются стенкой

Кухтин Валентин Иванович

— Михаил Степанович безусловно прав, — поддержал Галанова Литвинов. — К схватке надо готовиться тщательно и, может быть, уже сейчас выработать линию поведения на случай ареста…

— Уверен, что до этого дело не дойдет. Я сегодня же проинформирую о ситуации Марчука. Он в обиду не даст. В крайнем случае посоветует, что и как. А каждый из нас должен сейчас же решить: будем дальше терпеть подонка с его вражеским окружением или покончим с ним раз и навсегда?

— Кстати, об окружении, — вклинился в разговор Борисов. — Самая зловещая фигура

там — Сербинов. Много отрицательного говорят о Безрукове. Все гадости Малкин делает их руками. Наверняка, чтобы заинтересовать, постарается протолкнуть их в новый состав бюро. Этого допустить ни в коем случае нельзя.

— Это верно, — поддержал Ильин. — В общем, нам отступать некуда. Мы с Осиповым уже раскрылись, и Малкин будет сосредоточивать огонь на нас двоих. С кем мы или кто с нами для него должно оставаться тайной. До конференции. Но это не значит, что остальные должны бездействовать. Не создадим круговой обороны, исход один — арест. Надо защищаться.

— Защищаться, нападая, — уточнил Литвинов.

— Да, именно — нападая, — согласился Ильин.

— Есть другие предложения? — спросил Осипов.

— Нет.

— Нет.

— Нет.

— Хорошо. Предлагаю уточнить дату проведения конференции.

— Я полагаю — конец мая, — предложил Литвинов. — Во-первых, — это канун выборов в Верховный Совет: хотим мы того или не хотим, значительная часть времени будет посвящена этому вопросу. Во-вторых, — в конце мая истекает срок полномочий нынешнего состава ГК. В-третьих, — мы будем иметь время для подготовки.

— Двадцать третье мая — годится? — спросил Осипов. Все были согласны. — Думаю, у крайкома не будет оснований не соглашаться с нашим мнением.

Все последующие недели Осипов усиленно готовился к конференции. Марчук одобрил позицию горкома по отношению к Малкину, принял он и дату проведения конференции.

— Если вам удастся свалить Малкина, — это будет крупная победа. То, что он враг, у меня сомнений не вызывает. Но враг он не по образу мыслей: он ретивый исполнитель, для которого собственное благополучие дороже всего на свете. А творцы беззакония, Сережа, живут не в Краснодаре. Они там, в Кремле, в высших эшелонах власти. Когда-нибудь это перестанет быть тайной.

— Значит, наша затея — пустяк?

— Направление внутренней политики Центра вам, конечно, не изменить. Но умерить аппетит Малкина по отношению к коммунистам — это вам будет позволено. ЦК любит разоблачения и не очень держится за держиморд. Все они получают по заслугам, как только отработают свой ресурс.

— Спасибо, Михаил Иванович, за поддержку. Я думаю, вы не отдадите нас на растерзание. Да! Чуть не забыл! Михаил Иванович! У меня скопилось несколько анонимок на Малкина. О пьянстве с Ершовым. О связях с сомнительными особами женского пола. Естественно, о беззаконии. Как их проверить? Может, передать в крайком?

— Я бы не советовал торопиться. Выжди. Вероятно, будут и другие письма, более конкретные. Потом подумаем вместе. После конференции.

— Хорошо.

Спасибо.

В первых числах мая Марчук, неожиданно для всех, был отозван в ЦК. Прощаясь с Осиповым, он с грустью произнес:

— Ну вот, Сережа. И отрыбачили мы с тобой, и отохотились.

— Думаешь, что-то серьезное?

— Кто их знает. Может, двинут по горизонтали, может, вверх-вниз. А может, как это случилось уже со многими… Ты анонимкам ходу не дал?

— Пока нет.

— Будь осторожен. Не исключено, что они подброшены самим Малкиным. Они ведь непроверяемы?

— Да. Ничего конкретного.

— Вот видишь! Не попадись на дешевую наживку. Там у них секретарем парткома избран Безруков — переговори с ним. Спроси, как быть. Предложи ему для проверки и посмотри, как будет реагировать. Или передай Ершову. Официально, с сопроводительным письмом и соответствующей мотивировкой: мол, член оргбюро ЦК, и так далее. Ну, прощай? Поцелуй за меня Машеньку, береги ее. Пока жив — буду помнить ее пельмени и пирожки с маком.

Обнялись крепко, по-мужски, и расстались. Навсегда.

Свято место пусто не бывает. Не успел еще выветриться из кабинета дух Марчука, а в кресле Первого уже водрузился новый секретарь Леонид Петрович Газов. Личность ничем не примечательная, но на Северном Кавказе достаточно известная. В годы гражданской войны он в должности военного комиссара полка 10-й армии воевал на Дону, в Ставрополье, на Кубани. С 1923 года по направлению юго-восточного бюро ЦК в течение трех лет занимал пост секретаря Адыгейского обкома ВКП(б), затем полгода — инструктора Кубанского окружкома. В двадцать седьмом решением ЦК был направлен в органы ОГПУ-НКВД, где до последнего времени работал на разных должностях. Благополучно прошел чистку аппарата после ареста Ягоды, пользовался благосклонностью Ежова и его окружения. С Малкиным имел шапочное знакомство: доводилось встречаться на чекистских перепутьях.

Назначение Газова исполняющим обязанности секретаря оргбюро ЦК в крае Малкин воспринял болезненно, так как считал его человеком ограниченным. К тому же, и это, пожалуй, главное, к должности первого секретаря крайкома он примерялся еще после отзыва Кравцова. Понимая, что у Ершова есть свои веские основания противоборствовать Газору, Малкин бросился к нему с намерением объединить усилия.

— Что-то я не совсем понимаю ЦК, — заявил он с порога. — Вместо того, чтобы двигать местные кадры — присылают варягов.

— Он такой же варяг, — усмехнулся Ершов, догадавшись о ком речь, — как мы с тобой. Особенно я. Ты-то, как и он, рязанский? Земляки, стало быть?

— Вся моя сознательная жизнь связана с Северным Кавказом.

— Все равно пришлый. А я и того более: всю жизнь прожил в Москве и только в ноябре прошлого года решился покинуть ее пределы.

— Я не пойму: ты что, защищаешь его? Ты доволен, — что он переступил через тебя? Уж если кого и надо было двигать, так это тебя.

— ЦК виднее кого и куда двигать.