Кормчие судьбы
Шрифт:
— Ты знаешь и это? Я знаю о тебе все.
Малыш обратил внимание на сверкающие серьги в ушах матери и пытался вытащить одну. Поморщившись от боли, Белит вынула серьгу и дала Кедрону. С довольным смехом ребенок занялся блестящей игрушкой. Заметив, с какой нежностью Белит смотрит на сына, мужчина улыбнулся ей.
— Он уже может ходить.— В его голосе звучала отцовская гордость.— Правда, приходится держать его за руку — сам он пока побаивается.
— Белит била нервная дрожь, но руки крепко сжимали крохотное тельце, словно боясь, что малыш может исчезнуть в любое
Тигрица морей забыла обо всем, кроме чудом вернувшегося сына, и слова краснокожего «Нам пора уходить» прозвучали для нее как удар грома.
— Не отдам.— Одним прыжком Белит отскочила к дальней стенке каюты и прижала к себе малыша.— Он мой.
— Скоро он будет твоим навсегда.— Краснокожи, сделал шаг к Белит.
— Не подходи! — Тигрица была готова драться за своего детеныша до последнего.— Конан, проснись! Проснись!
— Он не проснется.— Краснокожий был совершенно спокоен.— Никто не проснется от твоих криков. Hе пугай сына.
Внезапно Белит ощутила, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Воин-жрец подошел и бережно взял малыша из онемевших рук матери.
— Скоро мы будем вместе,— обещал он ей, переступая через порог.
Когда Белит очнулась, она лежала на полу, а Конан тряс ее за плечи.
— Очнись, Белит! Очнись! — Варвар почти кричал.
— Где они? — прошептала Белит, озираясь.— Где Кедрон? Где красный воин?
— Здесь никого не было, любимая.— Варвар нежно гладил Белит по волосам.— Только ты и я.
Захлебываясь словами и чуть не плача, Белит рассказала Конану о визите ночного гостя,
— Кедрон жив, я уверена в этом,— закончила она, — тот человек приходил неспроста — он приходил за мной
Конан крепко обнял Белит.
— Я никому тебя не отдам. Это был просто сон. Боги любят мучить людей страшными снами.
Белит покачала головой.
— Мне страшно, Конан.
— Не бойся.— Варвар сжал Белит в стальном кольце объятий. Он должен был успокоить ее и подавить закравшийся в душу страх.— Я люблю тебя, Тигрица.— Конан Прижался губами к губам Белит, поцеловал длинные мокрые ресницы, соленые от слез щеки и почувствовал, что дыхание женщины становится глубже и ровнее.
Их поцелуи и ласки становились все более жаркими, и наконец, волна страсти захлестнула их и смыла прочь ночные тени.
Они вышли на палубу, держась за руки, и Белит даже не догадывалась о смятении, которое вызвал в суеверном сердце варвара ее рассказ. Конан получил доказательство реальности всего произошедшего, но не хотел пугать любимую: слева ухо шемитки украшала жемчужная сережка, а в правой не было ничего — Кедрон унес с собой понравившуюся игрушку.
Варвар потихоньку вынул оставшееся украшение и швырнул за борт — потом он как-нибудь убедит Белит, что серьги ей просто приснились…
Пасмурное настроение варвара рассеялось при виде искренних улыбок, которыми их встретила команда. Изрядно поредевшие числом головорезы «Тигрицы» по-прежнему были готовы следовать за своей госпожой
На горизонте не было ни облачка, солнце залило палубу теплыми волнами света, и огромная водная пустыня была видна на множество миль вокруг. Конан прищурился и оглядел море.
— Похоже, впереди корабль. Н’Гона, посмотри, твои глаза привычнее моих.
— Да, Амра, я с утра наблюдаю за ним. Он идет тем же курсом что и мы.
— Отлично. — Подошедшая Белит тоже вгляделась в даль.
— Если ветер поможет веслам, то к вечеру мы его нагоним. По местам! — взревел Н’Гона.— Первая смена на весла! Пошевеливайтесь.
Вышколенные гребцы заняли свои места, и Конан уселся на скамью наравне со всеми. Отработав свою долю гребной работы, неутомимый варвар отправился на помощь парусной команде. Но что бы он ни делал, киммериец постоянно чувствовал на себе любящий взгляд Белит. Варвар спокойно относился к тому, что порой подруга принимает решения за них за всех. Они плавали вместе не один день, но Белит еще ни разу не допустила ошибки.
К полудню неизвестное судно уже казалось совсем близко, и ясно стало, что его команда не стремится к встрече с «Тигрицей». Весла мелькали над его бортами — но пиратская галера все равно настигала жертву. Более маневренная и легкая, она неслась, словно не касаясь волн, и движения ее весел подчинялись ритму боевого гимна Белит.
Пиратка сидела на мостике и низким, хрипловатым голосом пела боевую песню субанцев, прославлявших, подвиги первых людей, пришедших в джунгли. Размеренные звуки с четким ритмом заставляли весла в едином порыве вспенивать воду, а гребцы, не замечая этого, все ускоряли и ускоряли темп.
Сумерки подкрались незаметно. Дистанция между кораблями сократилась почти наполовину, когда Конан подал сигнал остановиться.
— В чем дело? — спросила подбежавшая Белит.
— Что-то здесь не так. В воздухе какой-то странный запах!
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился подошедший Н’Гона.
— Пахнет землей. Сырой землей после дождя, а вокруг нас — только вода.
— Пожалуй, ты прав…— Н’Гона принюхался. — Я чую запах прелой травы.
— Мне не по себе, Н’Гона,— откровенно признался варвар.— Что-то тревожит меня, и это связано с тем кораблем. Не угодить бы нам в ловушку!
Пустые страхи были чужды неукротимой натуре варвара, но он боялся не за себя, а за возлюбленную, и это делало его осторожным вдвойне.
— Я скажу людям, чтобы держали оружие при себе.— Н’Гона побежал к гонгу, висевшему на корме. По глазам старого штурмана было видно, что он разделяет худшие опасения киммерийца.
Молчавшая все это время Белит тронула Конана за локоть.
— Что тревожит тебя, мой Лев?
— Не могу объяснить, но что-то неладное творится вокруг. Магию я чую за сотню лиг — а сейчас ею так и разит! — Варвар сплюнул сквозь зубы. Затем обернулся к Белит, пытаясь улыбкой подбодрить ее. — Ладно, нечего зря болтать! Нет такой опасности, перед которой спасовали бы Леи и Тигрица. Но прошу тебя об одном, любимая: надень кольчугу.