Король мертвецов
Шрифт:
— Долго ещё? — крикнул я.
Сквозь пар не видел ни Виссея, ни Гераську. Ориентировался на шарканье поварешки по дну котёлка.
— Всё-всё! — отозвался из облака пара невидимый Виссей. — Скоро рассеется, не извольте беспокоиться! Это будет означать, что зелье готово, можно снимать.
— Смотри у меня, — пригрозил я.
Пар, впрочем, действительно скоро рассеялся.
Я увидел довольное лицо Виссея, заглядывающего в котелок, и любопытное — Гераськи. Зелье в котелке приобрёло яркий изумрудно-зелёный оттенок.
— Готово! — гордо объявил Виссей. — Взгляните
— Ах ты, змеюка подколодная! — донеслось вдруг до нас.
Мы втроём обернулись.
Взору открылась картина, прекрасная в своей чистоте и первозданности: от околицы в сторону поля бежала обнажённая дева. Великолепные формы, русые волосы, развеваемые ветерком, вокруг ликует дикая природа — загляденье. Любоваться этим зрелищем можно было бесконечно. Хотя идиллию немного нарушал парень, несущийся вслед за девой. Из одежды на нём присутствовали только штаны, которые парень придерживал рукой.
— Красиво бежит, — похвалил деву я. — Вот бы сфоткать! Парня-то, если что, зафотошопить можно.
— Паскуда! — донёсся между тем до нас новый крик. — А ведь знал я, чуял, что не просто так меня к тебе потянуло! Сто лет ты мне не сдалась, я песни слагать желаю! Приворожила, да? Приворожила, змеюка?
Дева взвизгнула и свернула в поле. Парень остановился. Погрозил ей вслед кулаком. Рассудил, видимо, что в высокой ржи обманщицу уж точно фиг поймает, поддёрнул штаны и потопал обратно. В сторону амбара, из которого они выскочили.
— Это чегой-то? — обалдело спросил Гераська.
— Это, друг мой Герасим, тот этап отношений между мужчиной и женщиной, до которого в твоём возрасте доходить ещё не положено. Теоретически. Так-то, конечно, когда там подростки кого спрашивали, в каком возрасте что положено…
— Да я не про то! Я спрашиваю, чего это Федька гармонист разорался? Вроде у них со Стешкой гладко было всё.
— Да получается, что не всё. Видимо, девице он понравился, но внимания на неё не обращал. Неудивительно, в общем-то, это нормальное состояние для поп-звезды. Но она с таким состоянием мириться не пожелала и раздобыла где-то приворотное средство. Повезло, что не у некоторых, — я посмотрел в сторону Виссея, тут насуплено отвернулся. — А сейчас, когда наш доморощенный алхимик раскочегарил свой мартен, на парня подействовал отворот. Ветер-то — в их сторону был. Будущий Леннон прозрел и разнервничался.
— Кто-кто? — переспросил Гераська.
— Да неважно. Важно, что зелье работает. Давай-ка, сообрази мне под него какую-нибудь посудину. Не бегать же с котелком.
— Опять ты, — приветливо встретила меня Аксинья.
— Опять я, — не стал спорить я.
— Чего тебе?
— Приказ генерал-губернатора Смоленска: всем особам женского пола, находящимся в детородном возрасте, выпить сей чудодейственный отвар для повышения плодовитости. Твари совсем распоясались, город в опасности — слыхала?
— Мне плодиться не от кого. Одна я.
— А вот это, уважаемая особа детородного возраста, генерал-губернатора вообще не колышет. Приказано пить — стало быть, пей. На, держи. Бесплатно
Я протянул Аксинье склянку с изумрудно-зелёным зельем.
Глава 13
Аксинья недоверчиво прищурилась.
— А тебе, что же — велели зелье по домам разносить? Неужто, кроме графа Давыдова, других посланцев нету?
— Другим — другие относят. Граф Давыдов к тебе одной пришёл, только тебе такая честь. Гонца-то от генерал-губернатора — с порога ведь прогнала бы?
Аксинья пожала плечами.
— Я не разбираюсь, кто там гонец, а кто на дуде игрец. Мне всё едино, всем от ворот поворот!
— Вот именно. Потому я и пришёл… Пей, короче, не задерживай! У меня дел сегодня — километр ещё.
Я огляделся. Увидел череп, стоящий на обеденном столе. За столом явно происходил завтрак, и перед черепом стояла кружка с чем-то горячим — чаем или кофе, — над кружкой поднимался пар.
У меня начал подёргиваться глаз. Кажется, вовремя успел, кукуха вот-вот отчалит совершенно, окончательно и бесповоротно, провожающим уже сказали покинуть вагоны. Но Аксинья таки говорит, что она одна — следовательно, крохотный шанс успеть имеется.
— Ты серьёзно, что ли? — спросила Аксинья, держа склянку.
Как говорят бродячие торговцы, если человек взял товар в руки — значит, точно купит. Ну, посмотрим, как эта ваша мудрость работает.
— Ещё как, — кивнул я. — Не поверишь, сам в шоке. Правительство, чего от него ждать! Как решат чего — хоть в петлю лезь. То чёрное с белым не носи, то «р» не выговаривай. Ну, надо людям как-то зарплаты отрабатывать, показывать бурную деятельность.
Аксинья поморщилась. Тезисы у неё сомнений не вызвали. Н-дя. Во все времена у всех правительств исключительно хреновая медийная реклама. Хоть бы на курсы какие походили, что ли…
— Ладно, — вздохнула Аксинья и откупорила склянку. — Выпью — и уйдёшь.
— Конечно. Я вообще не имею обыкновения мешать людям завтракать. Сам голодный, как волкодлак, понимаю.
Метнув на меня презрительный взгляд, Аксинья зажмурилась и залпом выпила снадобье, запрокинув голову. Вот это женщина! Сразу видно: пить умеет. С такой и в кабак зайти не стыдно.
Аксинья опустила голову, протянула мне склянку. Хотела — видно по лицу — сказать что-то едкое, тонкое, остроумное, например, посоветовать засунуть эту склянку генерал-губернатору в задницу, но тут что-то произошло. Взгляд изменился, рука дрогнула, и склянка упала на пол. Аксинья ахнула, у неё подкосились ноги.
— Тихо! — Я подхватил девушку. — Вот это не надо, это лишнее.
Усадил Аксинью за стол. Она подалась вперёд, тяжело дыша. И вдруг увидела перед собой череп.
От визга у меня заложило левое — ближайшее к источнику — ухо.
— Выброси! — голосила Аксинья. — Убери эту гадость, этот… этот ужас!
— Да запросто.
Я взял череп, сунул его в мешок, который предназначался для сбора костей и был у меня всегда с собой. Это, естественно, не те кости, за которые можно было бы получить доход, но ладно. Надеюсь, мешок не обидится. Оперативная необходимость, всё такое.