Король-паук
Шрифт:
Людовик же использовал это время с максимальной выгодой. Он не забыл ни одной мелочи, от которой зависел успех его предприятия. Прежде всего он, конечно, отозвал из Фландрии своих провокаторов, приказав им залечь на дно. Теперь он платил им не за то, чтобы они провоцировали восстания, а за то, чтобы они сидели тихо.
Затем он отдал подробные указания о специальном обучении и экипировке большой армии, которая будет сопровождать его до самых окрестностей Перонна. Он сказал Анри:
— Пусть бургундцы своими глазами увидят мощь Франции, потому что если я не смогу образумить его, я его запугаю.
Армия сопровождения состояла из разных родов войск: пешие солдаты, кавалерия, артиллерия, и
— Порядок построения должен быть твёрдо известен заранее и каждое звено должно быть готово обрушиться на Перонн в считанные минуты.
Анри улыбнулся:
— Мы разгромим их за час.
— Будем надеяться, этого не потребуется, — ответил король.
Но все меры предосторожности принял. Он дополнительно выплатил ещё одно месячное жалованье своим швейцарским гвардейцам. «Моя жизнь может оказаться под угрозой. Я не хочу никаких случайностей в момент, который считаю решающим в своей жизни». Полтора года успешных дипломатических манёвров научили его осторожности. Часто он размышлял над своей неудачей под Монтлери и понял, что больше никогда не позволит себе рисковать жизнью ради старомодных феодальных представлений. Если он будет убит, то в отсутствие дофина его слабовольный брат займёт трон. Не требуется большого ума, чтобы понять, как возвысятся снова крупные феодалы, как Франция рухнет в пучину хаоса. Затем по приглашению Бургундии, а может быть, и без оного неизбежно придут англичане.
Готовясь к встрече, король не забыл о своём церковном престиже. Во Франции был один высокий прелат, кардинал Балю, обязанный своим положением в церковной иерархии исключительно расположению короля. Кардинал Балю усердно пытался наладить взаимопонимание между королём и герцогом Карлом, и Людовик решил включить его в свою свиту на переговорах. Балю был умён, красноречив, умел убеждать, и, конечно, немалое значение имел окружавший его ореол величия и авторитета великого иерарха церкви.
Людовик не преминул заручиться гарантиями своей личной безопасности, которые герцог Карл прислал на имя кардинала Балю.
— Нет ничего яснее, — сказал кардинал, — вот послушайте, ваше величество, что он пишет: «Приезжайте, живите как пожелаете, к собственному удовольствию, в полной безопасности. Можете въезжать и выезжать сколько хотите, без всяких препятствий или помех, Вам не причинят никакого вреда независимо от того, что было между нами прежде и может случиться в будущем».
— Я бы хотел, чтобы он это облёк в форму клятвы, — пробормотал Людовик.
— Но ваше величество, конечно, не сомневается в слове чести герцога!
— Слишком часто мне приходилось расплачиваться за доверчивость, ваше высокопреосвященство.
Не забыл Людовик и о знатных вельможах, которые были теперь преданы королю. Их тоже включили в свиту.
И о своём лекаре, который будет следить за его здоровьем.
Он не забыл ничего. Кавалькада, выехавшая из Парижа к Перонну, представляла все те звенья, из которых складывалась его власть и сила: феодальную знать, современную артиллерию, непререкаемый авторитет церкви, преданную гвардию плюс фанатически преданного личного врача.
Людовик рассудил, что английская угроза, столь серьёзная в данный момент, обязательно сохранится. Сейчас, конечно, английский король ещё силён, но продолжается война Белой и Алой розы, и английский трон мог перейти от короля Эдуарда к королю Генриху из-за одной лишь плохо продуманной битвы.
Два короля сражались из-за английской короны уже несколько лет. Если судьба обернётся против Эдуарда, Бургундия потеряет союзника, и Франция
Бросок войск от Парижа проходил тёплым осенним днём, и командование им было осуществлено блестяще... В ночь на седьмое армия разбила лагерь за три мили от Перонна, чтобы дождаться утра и двинуться к городу медленным церемониальным маршем. Король удалился в свою палатку весьма довольным.
Ночью разразилась буря, пришедшая с далёкой Атлантики, с грохотом пронеслась она над долиной Соммы, пролившись ледяным зимним дождём над всеми северными провинциями Франции. Людовик слышал, как град стучал по крыше палатки. Проклиная превратности погоды, решил приказать учёным мужам из Парижа исследовать причины возникновения града, и, хмуро усмехнувшись при мысли о том, сколь трудные задачи он ставит порой перед людьми, он набросил плащ и вышел наружу, чтобы узнать, велик ли ущерб, причинённый бурей. Он хотел сам проследить, прикрыт ли порох от дождя, убраны ли флаги в водонепроницаемые чехлы — дабы они не полиняли. Он не мог позволить ни того, чтобы его армия выглядела убого, ни того, чтобы пушки давали осечки. Слишком много было поставлено на карту.
Пушки были должным образом защищены, обслуга уже смазывала их жиром. Парусину аккуратно натянули над повозками с порохом. Анри улыбнулся:
— Неужели ваше величество мне не доверяет?
— Монсеньор де Монфор, — строго сказал король. — Я никому не доверяю. Особенно в подобной ситуации.
Утопая в грязи, он обходил палатки своих знатных вассалов. Большинство из них убрали флаги внутрь палаток. А Сен-Поль и его оруженосец были навеселе и про свой флаг забыли. Король сам забросил его в палатку.
— Берегите свой штандарт, дорогой сеньор де Сен-Поль, чтобы не потерять его, — укоризненно заметил он, но успокоился, вспомнив о бургундских поместьях Сен-Поля и его влиянии на Бургундию. Когда-нибудь от таких ненадёжно верных присяге вассалов и следа не останется.
Час спустя он вернулся в свою палатку. Всё было в безупречном порядке, несмотря на разыгравшуюся непогоду. Учитывая неожиданность и силу бури, он подумал, что к утру она, вероятно, пройдёт, и марш к Перонну можно будет завершить в ярких солнечных лучах.