Королева карантина
Шрифт:
— Я расскажу тебе об этом в другой раз, — пробормотал Киан, помогая мне подняться на ноги. Он внимательно осмотрел меня, затем поцеловал в уголок моих губ, когда убедился, что со мной все в порядке.
Найл посмотрел на всех нас с какой-то зарождающейся мыслью, сияющей в его глазах.
— Что ж, — сказал он, поднимая лом, затем направляясь к инструментам на стене. — Я просто зашел сюда, чтобы захватить нескольких новых друзей. — Он взял в руки пару пил, молоток и плоскогубцы. — Мне нужно быть в разных местах, разбивать черепа, вырывать глазные яблоки. Но я хочу
Блейк и Сэйнт подошли вплотную ко мне сзади, и мы все сжались в объятиях, хотя этого было недостаточно. Я скучала по присутствию Нэша, как по потерянной конечности.
— Твой дядя сумасшедший, — пробормотал Блейк.
— Хотя он заботился о семье, — рассуждал Сэйнт, и я знала, что он прав, но все равно была зла на него.
— Насилие — это ответ Найла на все, — сказал Киан.
Я вздохнула.
— Давайте просто никогда больше не будем злить Мрачного Жнеца.
Игра на пианино не была тем, на что я когда-либо по-настоящему хотел тратить свое время, но за годы, проведенные за игрой на рояле в Еверлейк, я обнаружил, что мне гораздо лучше делать это самому. Однажды школа наняла человека, чтобы он пришел и настроил его, и я мог только предположить, что у него было что-то вроде кровоизлияния в мозг во время работы на моем инструменте, потому что после того, как он закончил, бедняжка издавал звук, похожий на кошку, которую питбуль с дерьмом тащит задом по переулку.
Достаточно сказать, что я уволил этого человека, разрушил его бизнес, подорвал репутацию и был почти уверен, что его выселили из дома. Вероятно, это было недостаточным наказанием за пытки, которым он подверг мое пианино, но в то время мне нужно было сосредоточиться на экзаменах, так что я не смог отомстить должным образом. Осознание того, что он так легко отделался, все еще преследовало меня всякий раз, когда я слышал нежный звук плохо настроенного инструмента, поэтому я думал о нем, когда играл на пианино в гостиной Лиама О'Брайена. Стоит ли мне проверить этого шута? Посмотреть, нет ли у него чего-нибудь еще, что я мог бы взять у него в уплату за его провал?
Я вздохнул, решив сжалиться над ним. Не то чтобы я чувствовал, что он был достаточно наказан, но я мог признать, что в данный момент у меня были дела поважнее, и отвлекать мое внимание было излишне.
Рояль Лиама, стоявший здесь, в дальнем углу комнаты, был в полном запустении. Но я обнаружил, что нуждаюсь в инструменте, чтобы немного снять напряжение, поэтому решил взять на себя задачу снова вдохнуть в него жизнь.
Когда я, наконец, закончил, я убрал инструменты для
Сегодня вечером моя кровь бурлила в жилах, пальцы чесались дотянуться до клавиш, и, взглянув в окно на темную местность за окном, я сел за инструмент и легонько опустил пальцы.
Песня, с которой я начал, была медленной, пьянящей, полной мрачных обещаний и сладких истин. Пока мои пальцы танцевали по клавишам, я чувствовал, как напряжение покидает мое тело, как замедляется сердцебиение, и я закрыл глаза, погружаясь в простоту произведения, позволяя ему обволакивать меня и уносить в лучшее место.
Музыка полилась из бедного, заброшенного пианино, и я слегка улыбнулся, почувствовав, что оно оживает после черт знает скольких лет здесь в забвении. Инструменты нуждались в том, чтобы мастера, создавшие их, вдохнули в них жизнь. У них была душа, которая жаждала создавать красоту и чудо, и было почти преступлением оставлять такое прекрасное пианино бездействующим и игнорируемым.
Дверь позади меня открылась, когда я перешел к своему четвертому произведению, музыка становилась все сложнее по мере того, как я продвигался, мои пальцы двигались быстрее, звук все глубже проникал в мою душу.
Татум опустилась на табурет рядом со мной, ее сладкий аромат цветочного меда и ванили поднялся до меня и заставил меня вздохнуть, пока я продолжал играть, песня набирала темп, нарастая и нарастая, пока не оборвалась.
Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, когда последняя нота повисла в воздухе, замедляя темп, чтобы уделить ей немного внимания, и тихо играя «Killing Me by the Fugees». Улыбка тронула губы Татум, и она потянулась, чтобы положить свою правую руку поверх моей, совместив наши пальцы так, чтобы она могла чувствовать движения музыки, когда я ее создавал.
— Моя боль зовет тебя? Или мне просто повезло, что ты всегда появляешься, когда я больше всего нуждаюсь в твоем обществе? — Спросил я ее, и она наклонилась немного ближе, запечатлев поцелуй сбоку на моей шее, от которого мурашки побежали по моему телу.
— Ты взываешь ко мне, Сэйнт, — ответила она, убирая руку с моих пальцев, вверх по моей руке и к рукаву черного пиджака, который был на мне. Она тоже была все еще одета к ужину, шелковое черное вечернее платье было глубокого декольте, открывая полные изгибы ее груди, в то время как бедро, обтянутое чулком, прижималось к моим брюкам.
— Ммм, — я снова перевел взгляд на клавиши, продолжая играть, переведя песню на «Halo — Beyonce».
— Я думаю, ты можешь просто лучше общаться через музыку, чем словами, — поддразнила Татум, и я пожал плечами.
— Это более красноречиво, — подсказал я. — Я думаю, мир был бы лучше, если бы мы все просто общались с помощью музыки.
Татум рассмеялась.
— Откуда ты вообще знаешь все эти песни наизусть? Клянусь, ты даже не слушаешь поп-музыку, и все же мне кажется, что я могла бы назвать практически любую песню, и ты бы начал играть ее без проблем.