Королева не любившая розы
Шрифт:
–Я не сомневаюсь в лояльности кардинала; но почему бы ему не съездить в Рим, чтобы научиться смирять свою гордыню и подавлять страсть к господству?
Королева-мать стала просить Вьевиля употребить свое влияние с той же целью. Но тот, как и прочие министры, боялся умного кардинала, прекрасно понимая, что рано или поздно тот станет играть в Совете первую скрипку.
–Как бы Вашему Величеству не пришлось однажды раскаяться, что Вы способствовали возвышению человека, которого ещё не знаете, – пророчески сказал он.
Тогда упрямая Мария Медичи заперлась в своём Люксембургском дворце, строительство которого, начатое в 1615 году, постепенно подходило к концу,
–Благодарю Вас, Ваше Величество, но моё слабое здоровье не позволяет мне занять столь ответственный пост.
Борьба самолюбий окончилась в пользу Марии Медичи. В апреле, когда двор переехал в Компьен, Людовик рано утром вошёл в спальню матери и сказал:
–Я принял решение, избрав одного из своих слуг для руководства делами, чтобы все знали, что я желаю жить с Вами в добром согласии не на словах, а на деле.
29 апреля 1624 года в два часа дня Ришельё впервые был приглашён на заседание Королевского совета. Ему объявили, что он вправе высказывать своё мнение в ходе совещаний, но не должен вести никаких дел помимо заседаний. Таким образом, Ришельё занял важное место при дворе.
Летом двор кочевал по загородным резиденциям: Людовик затеял перестройку Лувра, чтобы превратить его из средневековой крепости в нечто более напоминающее королевский дворец. Площадь жилых помещений предстояло увеличить в четыре раза, остатки ненужных средневековых укреплений снести, зловонный ров, в который сбрасывали нечистоты, засыпать. В Большой галерее, соединявшей Лувр с дворцом Тюильри, должны были разместиться Монетный и Печатный дворы, а Квадратному двору предстояло принять законченный вид, увенчавшись павильоном с часами. Сооружение павильона поручили архитектору Жаку Лемерсье, однако строительство, начатое в 1624 году, завершилось только в год его смерти, когда самого Людовика уже давно не было в живых.
Тем временем первый министр Вьевиль энергично взялся за внешние дела: заключил союз с Соединенными провинциями против Испании (10 июня 1624 года), изрядно продвинулся вперед в переговорах о браке между младшей сестрой короля Генриеттой Марией и принцем Уэльским. Однако посольство, отправленное в германские княжества, даже не везде было принято. Курфюрст Саксонский иронично осведомился у французского посла, правит ли ещё во Франции король, а услышав утвердительный ответ, заявил:
–Странно! Уже целых четыре года мы ничего о нём не слышали.
Гордый Людовик был уязвлён до глубины души. Маркиза Вьевиля сделали первым министром потому, что он был богат, а значит, как наивно полагал король, не имел нужды воровать. Но маркиз решил сэкономить на других и сократил число раздаваемых королём пенсий, чем восстановил против себя придворных. Он позволял себе весьма вольно трактовать решения Совета и нелицеприятно высказываться по поводу Людовика ХIII и Марии Медичи. Чтобы раскрыть глаза королю, Ришельё печатал анонимные политические памфлеты, которые распространяли книгоноши на Новом мосту и набережной Августинцев.
В августе Людовик сообщил матери и Ришельё, что намерен снять Вьевиля с поста и арестовать вместе с его тестем. Маркиз сам принёс прошение об отставке, однако король его не принял, поскольку виновный в злоупотреблениях должен был быть наказан «при исполнении». 13 августа Людовик вызвал Вьевиля к себе в Сен-Жермен и сурово отчитал, невзирая на его оправдания. Как только первый министр вышел из королевского
–Отныне Совет не является ни происпанским, ни корыстным, а искренним, незапятнанным, исполнительным и упорным, – заявил Ришельё на заседании 28 августа, на котором по распоряжению короля присутствовали послы Венеции и Савойи. – Любой из его членов скорее тысячу раз лишится жизни, чем скажет неправду. Обещано будет лишь то, что может быть исполнено.
Таким образом, благодаря королеве-матери, он стал первым министром Людовика ХIII. Ришельё помогали острый ум, уникальная память и холодная безжалостность при достижении своих целей. С 1624 года кардинал правил Францией, железной рукой подавляя народные бунты и заговоры знати. На него работала разветвлённая секретная служба, которую возглавлял преданный «серый кардинал» – отец Жозеф дю Трамбле. Шпионы Ришельё появились не только во всех слоях французского общества, но и при многих европейских дворах.
Пока в стране происходили эти перемены, молодая королева вела скучную жизнь в Лувре. Анна тосковала по мужскому вниманию, которым по-прежнему была обделена. Она была слишком капризна, обидчива и нетерпелива для того, чтобы попытаться вновь завоевать расположение Людовика. Его оскорбительные высказывания в адрес Испании и габсбургской монархии, свержение которой, как он обычно заявлял, было высокой миссией Франции, приводили королеву в ярость.
Тем не менее, Анна не желала изменять мужу, несмотря на уговоры ближайшей подруги – прожжённой интриганки и распутницы герцогини де Шеврёз.
–Ах, это испанское воспитание! – вздыхала та, когда очередной кавалер, приведённый ею к королеве, получал от ворот поворот.
В тот момент, когда Людовик ХIII приказал вдове Люиня покинуть двор, он даже не догадывался о том, какого опасного врага он нажил в лице оскорблённой красавицы.
И тут в «воспитание чувств» королевы неожиданно включился кардинал Ришельё.
Среди прочего, первый министр короля был известен своей невероятной любовью к кошкам, с которыми играл каждое утро, откладывая все государственные дела. По разным данным в его дворце жило 12-20 кошек различных пород и окрасов. Во Франции той эпохи ещё остались суеверия, что кошки – демоны во плоти, и их надо убивать. До правления Ришельё даже было распространено публичное сожжение кошек. Самыми любимыми питомцами кардинала были чёрный кот Люцифер (Его Высокопреосвященство любил посмеяться над суевериями) и белая кошка Мириам.
По словам историка Черкасова:
–…Ришельё относился к своим кошкам с редкой привязанностью и даже любовью, которой не удостаивал никого из людей.
Однако оставим на время кошек и снова вернёмся к женщинам, которых, несмотря на свой сан, Ришельё никогда не чуждался. Говорили о его близких отношениях с Марией Медичи после смерти Кончини. Позже в его доме, а возможно, и в спальне обосновалась племянница Мария д'Эгильон. Теперь он решил завоевать сердце королевы. Парижские сплетники утверждали, что кардинал надеется сделать то, что не удалось Людовику, – зачать наследника и возвести его на трон Франции. Более вероятно, что он просто хотел держать королеву «под колпаком», не давая ей ввязаться в какой-нибудь заговор. Нельзя исключить и того, что Ришельё увлёкся Анной, красота которой достигла расцвета (ей было 23 года, ему – почти сорок).