Королева не любившая розы
Шрифт:
–Я должен доставить важное послание Её Величеству королеве-матери!
Был уже поздний вечер. Бекингем сначала отправился к Марии Медичи и сказал, что не мог уехать из Франции, не убедившись, что она вне опасности. Затем он пожелал видеть Анну. Ему ответили, что у королевы утром пошла носом кровь, теперь она лежит в постели и принять его не может. Но герцог продолжал настаивать. Тогда Анна послала к свекрови спросить, что ей делать, и Мария разрешила принять гостя. При виде милого её сердцу англичанина королева не смогла сдержать счастливой улыбки и тихо промолвила:
–Какое безрассудство…
Ее новая фрейлина, госпожа де Ланнуа, спешно собрала
–Сударь, держите себя в руках! У нас во Франции так вести себя не принято!
–Я иностранец, – грубо отрезал англичанин, – и законы вашего государства соблюдать не обязан!
После чего обратился к Анне Австрийской с «нежнейшими в мире словами». Складывается впечатление, что герцог действительно потерял рассудок от любви.
Госпожа де Ланнуа не дала себя запугать: она осталась у постели королевы. Собрав всю свою смелость, Анна суровым тоном упрекнула Бекингема:
–Сударь, своим несдержанным поведением Вы компрометируете меня…
После чего, «будучи всё же не очень рассерженной», как отмечает госпожа де Мотвиль, она приказала ему подняться и покинуть комнату. Растерянный герцог отвесил несколько глубоких поклонов и удалился.
На следующий день он в присутствии всех придворных официально попрощался с Анной Австрийской и покинул Амьен, «полный решимости снова вернуться во Францию как можно скорее».
Чтобы упредить дурные языки (или, наоборот, заставить сына ревновать), королева-мать сама написала Людовику:
–Нельзя упрекать женщину за то, что она внушила любовь мужчине… Вы можете быть уверены в том, что Ваша супруга Вам не изменила, да если б и захотела поступить дурно, то не смогла бы, поскольку вокруг было столько людей, смотревших на неё.
С болью и разочарованием, реальным или показным, этого мы уже никогда не узнаем, Бекингем возвратился к принцессе Генриетте, будущей своей королеве, а также к поджидающей его собственной супруге, с честью и желаниями которой он вовсе не считался.
Двенадцатого июня большой трёхпалубный корабль, наконец, отплыл из Булони в Дувр.
Глава 7
Алмазные подвески
Возможно, к роману с Бекингемом королеву подтолкнуло то обстоятельство, что ещё до приезда герцога в Париж, Людовик ХIII завёл себе нового фаворита. В марте 1625 года он отправил Туара, не поладившего с Ришельё, в армию и перенёс свою благосклонность на Франсуа де Барада, молодого человека лет двадцати трёх – двадцати пяти, бывшего родом из Бургундии. К сожалению, его портретов не сохранилось, но современники утверждали, что он был очень хорош собой и отбоя не знал от дам. Сначала Барада служил пажом у маршала Шомберга, а потом его определили пажом в королевские конюшни. Проникнувшись к нему симпатией, Людовик ХIII в апреле сделал его
Тем не менее, это не мешало Людовику ХIII ревновать свою жену. Когда в конце июня Анна Австрийская и Мария Медичи прибыли в сопровождении свиты в Фонтенбло. Людовик ХIII встретил их холодно, и молодая королева поняла, что ему уже было известно о том, что произошло в Амьене. Тем более, что принцесса Конти во всеуслышание заявляла:
–От пояса до ног я отвечаю перед Его Величеством за добродетель королевы!
Добавив при этом, чтобы её слова не истолковали превратно, что не может сказать то же самое в том, что касается «от пояса до верха». Фактически, всё произошедшее свидетельствовало скорее в пользу Анны Австрийской, но убедить в этом разгневанного короля было невозможно. Поначалу муж объяснялся с ней только письменно, угрожая ей разводом и требуя в каждом новом послании отказаться от услуг кого-либо из её приближённых: первым был отослан не оправдавший доверия шталмейстер Пюитанж, а затем – паж Лапорт, безмерно преданный королеве. Осмелев от отчаяния, Анна попросила:
–Прошу Ваше Величество предъявить мне весь список лиц, которые скомпрометировали себя тем, что служат мне.
Это несколько отрезвило короля – он возобновил личные встречи с супругой, хотя по-прежнему был с ней холоден и высокомерен.
Тогда Анна гневно обвинила Ришельё в стремлении посеять раздор между ней и мужем, чтобы развести их и женить Людовика на своей племяннице госпоже де Комбале.
Недаром Ларошфуко писал о кардинале:
–Все, кто не покорялись его желаниям, навлекали на себя его ненависть.
Тем не менее, Ришельё предпринял несколько попыток умиротворить молодую королеву и заступиться за неё, дабы вернуть ей благосклонность мужа. Однако наткнулся на яростное сопротивление испанки, которая объявила ему войну не на жизнь, а на смерть.
К раздуванию этой истории с Бекингемом приложила, разумеется, руку и Мария Медичи, делавшая вид, что защищает Анну перед королём.
Многие документы свидетельствуют о том, что, покинув Францию, Бекингем сохранил связь с этой страной в первую очередь благодаря своему агенту Балтазару Жербье, который передавал его секретные письма по назначению, несмотря на надзор Ришельё. Некоторые – в том числе враг герцога Роджер Кок – считали, что среди этой корреспонденции находились и письма Анны Австрийской. Кок пишет, что именно Жербье привёз Бекингему подвязку Анны и «некое дорогое украшение». Ларошфуко же идёт дальше, ибо, по его мнению, то были именно «алмазные подвески».
В романе Дюма-отца говорится, что кардинал, узнав об алмазных подвесках, которые Анна Австрийская подарила влюблённому в неё Бекингему, написал своей шпионке Миледи в Лондон, чтобы она похитила две подвески у герцога. Таким образом, он хотел представить Людовику ХIII весомое доказательство неверности его супруги. Правда, некоторые историки считают, что история с подвесками – всего лишь красивая легенда, придуманная Франсуа де Ларошфуко, так как, кроме него, никто из современников больше о них не упоминал. А Дюма-отец подхватил эту историю и использовал её в своём романе.