Королева Теней. Пенталогия
Шрифт:
Бесконечно долгое мгновение Грегор был уверен, что фраганец издевается, но верхняя гроздь, поймав солнечный луч, вспыхнула вдруг так нестерпимо ярко…
– Поразительное мастерство, – сдержанно признал Грегор, осознав наконец, что ягоды всех оттенков светлой зелени каменные и собраны на золотую лозу, тоже пугающе похожую на настоящую. А вот листья… Они были из какого-то иного материала, и только присмотревшись еще внимательнее, Грегор понял, что это эмаль, и она переливается множеством изумрудных оттенков.
– Превосходная работа.
Изумруды? Топазы? Еще какие-то драгоценные камни?
Он осторожно взял с черной бархатной подушечки одну из серег - округлую гроздь с парой изящных листиков. Тяжелая!
– Месьора что-то смущает?
– проницательно уточнил ювелир.
– Ее… вес, – признался Грегор.
– О, понимаю!
– В легкой улыбке фраганца ему почудилось снисходительное превосходство, а потом ди Амбруаз взял вторую серьгу и показал, что конец золотой лозы, держащий гроздь, плавно изгибается.
– Дополнительное крепление, – пояснил он.
– Вот этот хвостик обвивает ухо, повторяя его форму и… распределяя вес иначе.
– Необычно, – признал Грегор.
– И… пожалуй, довольно красиво…
Он заново оценил золотые изгибы, словно напоенные светом камни и резную листву. Айлин это должно пойти! Она такая же… сияющая, солнечная…
– Благодарю, – слегка поклонился фраганец.
– Однако это еще не все. Прошу взглянуть…
Его взгляд блеснул лукавинкой, и Грегор нахмурился, а ди Амбруаз приподнял коробку, щелкнул чем-то на ее дне, и у него в руках оказались две одинаковые плоские шкатулки вместо одной высокой!
Бережно отставив ту, где виноградные гроздья купались в лучах света, фраганец открыл вторую.
На бархатной подушке сидели бабочки! Такой же поразительно тонкой работы, как и лоза, с прозрачными крыльями, похожими, как показалось Грегору, на витраж с переплетом из тонкой золотой нити. У самого тельца крылья отливали бледно-розовым, а дальше темнели, становясь сиреневыми, играя всеми оттенками лилового и, наконец, превращаясь в роскошно пурпурные у самых краев. При этом изящно вырезанные крылья трепетали, словно бабочки и в самом деле готовились взлететь. Грегор присмотрелся - и едва не ахнул!
Тело каждой бабочки представляло собой миниатюрную золотую фигурку женщины, одетой только в легчайшую тунику. Мастерство ювелира было таково, что каждая складка на ткани отчетливо выделялась, а сама туника невероятным образом казалась прозрачной, не скрывающей прелесть совершенных форм. Вместо усиков бабочки женщина держала в поднятых над головой руках две тончайшие цветочные ветви, усыпанные крошечными бутонами.
– Поразительно!
– выдохнул Грегор, касаясь кончиком пальца одной из бабочек, рассевшихся по черному бархату. Одна, самая крупная, в центре, снизу две маленькие, а наверху еще три среднего размера. И все немного разные! Конечно, оттенки повторялись, но не полностью, отличаясь густотой и переливами.
– Они как живые! Только… красивее!
И отдернул палец, потому что бабочка от его прикосновения всплеснула ими еще заметнее, и стало видно, что кайма крыльев усыпана чем-то вроде тончайшей алмазной пыли, сверкающей на солнце.
– Крылья подвижно закреплены, – сообщил ди Амбруаз со сдержанной гордостью. –
– Для туфелек?
– растерянно повторил Грегор.
– Но ведь…
Он хотел сказать, что подол платья всегда закрывает туфельки, показывая разве что самые носки, да и то у смелых кокеток.
– Месьор!
– снисходительно посмотрел на него ювелир, уловив невысказанное возражение.
– Ведь бывают и танцы! А в них подолы приподнимаются! Уверяю вас, от ножки, украшенной туфелькой с такой пряжкой, не сможет отвести глаз вообще никто! Мужчины - от восхищения, женщины - из зависти!
Грегор представил себе двух альвийских бабочек, легонько бьющих крылышками на… туфельках Айлин. И его бросило в жар. Он даже сглотнул внезапно пересохшим ртом, когда словно наяву увидел это. И еще трех бабочек, запутавшихся в ее волосах… Совсем как та проклятая пчела…
– Прекрасная работа… – повторил он, лишь бы хоть что-то сказать.
– Месьор, вы… превзошли мои надежды. Я только не понимаю… Ведь я заказывал один гарнитур… О нет, это не упрек! Просто…
– Но ведь в палате, к которой вы меня столь любезно привели, было две девушки!
– невозмутимо заявил ювелир.
– Месьор Бастельеро, не мог же я выяснять, какой из двух прекрасных демуазель предназначается подарок. Это было бы невежливо!
Что?! Фраганец мог хоть на мгновение предположить, что Грегор собирается сделать предложение белокурой пышке-иллюзорнице?! Купеческой дочке?
Он уже вспыхнул ядовитым возмущением и вдруг заметил лукавую смешинку в темных глазах фраганца. Ди Амбруаз откровенно веселился! «Да он же это нарочно!
– осенило Грегора.
– Когда еще ему попался бы настолько щедрый клиент, вдобавок давший мастеру полную волю?! Райнгартен, можно не сомневаться, торговался, да еще и заранее наверняка выяснил про заказ все до мелочей. А я согласился оставить ювелиру свободу - и не прогадал! Альвийские бабочки? Которых больше нет ни у кого?! Даже у фраганской королевы всего одна, а здесь целый набор! Малая парюра… Всеблагая мать, это полностью стоит всего, что я заплатил, даже с лихвой!»
– Впрочем, – вкрадчиво заметил ювелир, внимательно наблюдая за его лицом, – если месьор считает, что это слишком большая роскошь… Мы можем ограничиться одним гарнитуром по вашему выбору, и я с радостью верну вам половину оплаты…
«Конечно, вернет! Потому что любой из этих гарнитуров у него с руками оторвет какой-нибудь королевский дом. Теперь, когда они готовы!»
– Ни в коем случае, –твердо сказал он вслух.
– Разумеется, я забираю оба. Пожалуй, виноградный подойдет в качестве свадебного, а бабочки…