Королева Виктория. Охотница на демонов
Шрифт:
— Конечно, мистер Хэйр, на меня так сильно подействовало крайне немилостивое обращение его светлости с нашими мертвецами, что признаюсь, меня мучает вопрос, а не пора ли преподнести вам урок хороших манер?
— Это-то и есть ваша цель?
— Нерасположенность к нам вашей светлости заставляет нас думать, что к нашему соглашению вы отнесетесь без должного уважения, более того, вы попытаетесь использовать своего призрака против нас. Следовательно, приходим мы к выводу, этот зомби нужен нам, чтобы и дальше все
— Я должен отдать вам моего слугу, чтобы вы чувствовали себя более уверенно, шантажируя меня же?
— Из-за отсутствия гарантий, сэр, что поделаешь?
— В голове не укладывается, — пробормотал Квимби себе под нос. Он посмотрел на Перкинса, который ответил ему умоляющим взглядом.
— Они не оставили мне выбора, Перкинс, — сказал он.
— Сэр?
Квимби съежился, плечи его поникли. Они и впрямь загнали его в угол. Или он отдаст им Перкинса, или его ждет встреча с виселицей.
Пауза затягивалась.
— Я не пойду, сэр, — сказал Перкинс, стараясь говорить твердо.
— Боюсь, у нас нет выбора.
— Сэр.
— Послушай, это ведь ненадолго. Пока я не получу этот наш эликсир.
— Поторопитесь, мистер Квимби, мы не собираемся торчать здесь всю ночь, — подстегнул его Берк.
Квимби шумно вздохнул, стараясь не встречаться взглядом с Перкинсом.
— Мы и так заждались, сэр, — сказал Берк (или это был Хэйр?) и продолжил с угрозой, — или вы сейчас же отдаете нам этого урода, или мы прямо отсюда идем в полицию.
Квимби решился. Он набрал в грудь побольше воздуха и, вместо того чтобы сдать Перкинса этим новоиспеченным шантажистам, произнес, сам удивляясь при этом, что на него нашло, потому что было это совсем не то, что диктовали ему разум и логика, ибо он холодно сказал: «Во-первых, вы не заберете моего слугу. Он остается со мной». (Перкинс возле него издал вздох облегчения.)
— А во-вторых, — продолжал Квимби, — больше никогда не называйте его уродом.
— Тогда и нам вы не оставляете выбора, ваша светлость. Пойдем-ка, мистер Берк, нам пора — прямиком в контору легавых.
Послышалось царапанье, затем какой-то шорох, сообщавший, что Берк и Хэйр вылезали из своих потайных местечек.
— Стойте… — начал было Квимби, — давайте поговорим…
Эхо от его слов отдалось по всему кругу пещеры.
— Эй!
Он кинулся с факелом по периметру, поднимая его повыше, к угловатым выемкам в стене. Но там не было никого. Никакого Берка. И никакого Хэйра.
— Шантажисты. Недалеко ушли от своих папаш, — гневно продолжал бурчать Квимби, когда спустя пару минут они с Перкинсом двинулись в обратный путь, стараясь не перепутать коридоры в катакомбах.
— И ни капли преданности, не говоря уж о благодарности, у этого отребья не найти, — добавил он, а потом погрузился в раздумья.
— Как это могло со мной приключиться? — прервал молчание Квимби спустя некоторое время. — Мне всегда чертовски везло. И вот меня сперва шантажирует пройдоха-журналист, а теперь еще и эти.
— Думаете, они приведут свою угрозу в исполнение, сэр? — спросил его Перкинс.
— Думаю, что такая перспектива меня не устраивает, Перкинс, — ответил Квимби с грустью, — все, что мне хотелось бы ощущать вокруг своей шеи, так это нежный шелковый шарф или длинные, красивые ноги сильной леди высокого рождения и низкой морали. У меня нет никакого желания примерять петлю на виселице. Я просто не могу пойти на такой риск.
— И что же тогда нам делать?
— Я собираюсь упаковать чемоданы и покинуть Пембридж. Вдова Перси путешествует на континенте. Думаю, что смогу найти ее, и она наверняка примет меня с распростертыми объятиями. Или, во всяком случае, распахнет кое-что другое.
— Оставить Пембридж, сэр? — не верил своим ушам Перкинс.
— Не вижу другой возможности.
— А что будет со мной, сэр?
— Ты, Перкинс, можешь делать все, что тебе заблагорассудится.
— Тогда мне заблагорассудится остаться с вами, ваша светлость.
— О, — сказал Квимби, — это крайне мило с твоей стороны, Перкинс, я ценю твою преданность.
И они продолжили свой путь молча — в непринужденной тишине двух друзей.
— Перкинс, — сказал Квимби спустя несколько минут, — придет день, и мы поймаем тех двоих, ты будешь ужинать ими, а я буду наблюдать со стороны и торжественно аплодировать. — Ему стало тепло от мысли об этом.
Они подошли к выходу.
— Конечно, я был бы очень рад увидеть их в качестве главного блюда. Вместе с десертом, — откликнулся Перкинс, — я как раз думал о том, как было бы хорошо одного из них перемолоть в торт и сделать…
— Перкинс, — прервал его фантазию Квимби, — если ты собираешься пошутить насчет пирога из Хэйра, то не сомневаюсь, что тебе лучше промолчать, иначе я передумаю и охотно вручу тебя этим парням.
Дверь распахнулась с визгом, будто готовая соскочить с петель.
— Простите, сэр, я посвечу, тут грязь.
— Да, давай, а то я как раз…
И тут они застыли, помертвев от страха.
Напротив них, на фоне кладбища, освещенного полной луной, стояли дети — числом около двадцати: уличные мальчишки, трубочисты, нищие с помоек — грязный, оборванный сброд. Они стояли молча, будто по стойке смирно — большинство прижимали руки к бокам, будто в ожидании приказа. У всех на лицах было одно и то же выражение: бессмысленный, стеклянный взгляд и внушающая тревогу полуулыбка.