Королевские игры

Фэйзер Джейн

– Пожалуйста, читайте.

В маленькой, до отказа набитой комнатке было жарко, а главное, до Розамунды никому не было дела. Никого не интересовало, кто она такая и зачем сюда пришла.

– Ах, друзья, я так и знал, что найду вас здесь. Нед, Томас, Кид, до чего же чудесный вечер! Великолепный спектакль!

Восторженные похвалы рассыпал только что вошедший элегантно одетый джентльмен с жабо из дорогих кружев и такими же манжетами. Эфес его шпаги сиял драгоценными камнями, а на перчатках мерцал жемчуг.

Розамунда

инстинктивно отступила в тень. Незнакомец вполне мог оказаться одним из тех людей, которым вовсе ни к чему было видеть ее здесь, в таверне, да еще и среди актеров. Брат поднялся, чтобы обнять ценителя искусства, а потом обратился к Кристоферу:

– Кит, тебе непременно следует познакомиться с Умным Томом. Да, еще один Том, но нам все-таки удается друг друга различать.
– Довольный шуткой, он рассмеялся.
– Том Уотсон, это Кристофер Марло, драматург, переводчик непристойных виршей Овидия и поэт. Кит, перед тобой Умный Том - выдающийся поэт, мастер элегантных пасторалей и блестящий переводчик с латыни. А еще, в минуту гнева, истинный сумасшедший.

Томас Уотсон снял украшенную пером шляпу и учтиво поклонился. Кит ответил тем же, любезно заметив:

– Большая честь, сэр, особенно если передо мной тот, кто написал «Страстный век любви».

– Тот самый, - с улыбкой подтвердил откровенно польщенный Уотсон.
– Значит, мои стихи вам знакомы?

– Еще как!
– воскликнул Кит.
– Томас, прикажи подать побольше вина. Мастера Уотсона наверняка мучит жажда.

Кит дружески взял поэта под руку, подвел к дальнему концу стола и усадил на скамью.

Розамунда думала, что бесцеремонное распоряжение брата не порадует, однако Томас как ни в чем не бывало велел хозяину поспешить с пирогом, а к нему принести пару фляг бургундского. Наконец явилось долгожданное блюдо, от которого шел аппетитный душистый пар, и проголодавшееся общество радостно двинулось к столу.

– О, какой мастерский рисунок!
– Нед Аллен поднял лист бумаги и поднес поближе к свече.
– Оказывается, среди нас есть настоящий художник!

Он показал набросок остальным.

– Это ведь я! А это ты, Том Кид, весь забрызганный и вымазанный вчерашним ужином.

Реплику встретили дружным хохотом, а Том Кид принялся смущенно отряхивать отчаянно грязный камзол.

– Так чья же это работа?

Сидевшая рядом с братом Розамунда залилась пунцовым румянцем. Это был ее рисунок. Пока мужчины были заняты болтовней, она сделала торопливый набросок сцены.

Томас занервничал, испуганно оглянулся и наконец заговорил:

– Видите ли, моя младшая сестра наделена некоторыми способностями. Очевидно, она еще не знает, что невежливо рисовать людей без их ведома и согласия.

Он нахмурился.

– Напротив, Томас. Наиболее полного сходства удастся достичь именно тогда, когда объект не подозревает, что за ним наблюдают.
–

Томас Уотсон улыбнулся Розамунде и внимательно посмотрел на набросок.
– А вы действительно обладаете недюжинным мастерством, мистрис Уолсингем. Правдивое изображение сцен из спектаклей пошло бы на пользу артистам и помогло вспомнить прежние роли.

Он повернулся к Бербиджу, который уже жадно уплетал пирог.

– Каково твое мнение, Ричард? Представляешь, скольких споров можно было бы избежать, имея перед глазами зарисовки «Испанской трагедии» и прочего?

– Ты прав, Том. Несомненно, прав.
– Бербидж кивнул Розамунде, словно только что заметил ее присутствие.
– Придется тебе регулярно приводить в театр сестру, Томас, чтобы она зарисовывала все, что сочтет достойным внимания.

– К сожалению, это невозможно, - ответил Уолсингем, передавая Розамунде тарелку и ложку.
– Юная леди призвана ко двору, так что визитов, подобных сегодняшнему, больше не будет.

Приговор мгновенно убил радость от похвал и комплиментов, однако художница скромно промолчала, и вскоре всеобщее внимание целиком и полностью сосредоточилось на еде.

Уил Крейтон, которого никто не пригласил за стол, поставил кружку и повернулся, чтобы уйти, однако Нед Аллен заметил движение и приветливо окликнул:

– К нам, мастер Уил! Томас сегодня угощает. Уверен, что он будет рад видеть вас за столом.

– Только если мастер Крейтон не вздумает затеять очередную глупость, - отозвался Томас, разрезая кинжалом хрустящую корочку пирога.
– Бербиджу и без того хватает хлопот.

Уил поклонился Уолсингему и счел нужным ответить:

– Осмелюсь предположить, сэр, что если банда разбойников попытается срезать с вашего пояса кошелек, вы не станете спокойно наблюдать, а предпочтете защищаться.

Томас помолчал, а потом неохотно улыбнулся:

– Вынужден признать, что именно так и поступлю. Кроме того, вы предоставили мастеру Марло долгожданную возможность размяться и помахать кулаками. Так что прошу к столу.

Уил поблагодарил коротким поклоном и перекинул ногу через скамью, намереваясь сесть рядом с Розамундой. Она тут же с готовностью подвинулась, уступая место.

– Спасибо, мистрис Уолсингем, - отозвался Крейтон.
– Я не ошибся, вы ведь мистрис Уолсингем?

Он вопросительно и в то же время лукаво поднял бровь.

– Не ошиблись, - ответила Розамунда.
– Но если придется встретиться при дворе, буду чрезвычайно признательна, если не вспомните о моем присутствии здесь.

Уил принял от хозяина таверны кружку эля и кусок пирога и торжественно заверил:

– Всегда к вашим услугам, мистрис Уолсингем.
– При этом его голубые глаза откровенно смеялись.
– Ваш брат, должно быть, весьма снисходительный опекун, раз согласился сопровождать в это средоточие порока.