Королевские игры

Фэйзер Джейн

Трудно было не улыбнуться в ответ.

– Вообще-то Томас не считается официальным опекуном, - уточнила Розамунда.
– Эта роль принадлежит нашему старшему брату. К сожалению, он мало мной интересуется, так что Томасу волей-неволей приходится его заменять. Правда, он редко это делает - лишь тогда, когда возникает желание.

– А когда желания не возникает, вы предоставлены самой себе. Что ж, должно быть, положение весьма удобное.

Уил сделал глоток эля и снова посмотрел смеющимися синими глазами

на Розамунду.

– Так и есть, - с улыбкой согласилась она.
– Жизнь хороша до тех пор, пока брат в очередной раз не вспомнит об условностях.

– Должен признать, что следить за вами при дворе ему будет сложнее, - констатировал Крейтон, многозначительно посмотрев на собеседницу.

– Полагаю, жизнь фрейлины достаточно строга и замкнута, чтобы допустить вмешательство со стороны, - беззаботно ответила Розамунда, с удовольствием поглощая пирог.

– На первый взгляд так оно и есть, - согласился Уил, не отводя глаз от собеседницы.
– Однако со временем всем удается найти верные способы выйти за узкие рамки - при желании, разумеется.

– А у вас такое желание есть, мастер Крейтон?

Розамунда чувствовала себя так, словно оказалась на скользком льду. Еще ни разу в жизни ей не доводилось вести столь рискованный диалог. Собственная смелость пугала, а находчивость удивляла. В каждом слове собеседника слышалось приглашение к флирту, и она с радостью его принимала.

– Все зависит от стимула, мистрис Уолсингем.

Уил Крейтон выразительно посмотрел ей в глаза и снова поднес кружку к губам.

Глава 6

На следующее после посещения театра утро Розамунда вновь оказалась в приемной сэра Фрэнсиса Уолсингема на Сизинг-лейн. В этот раз она надела второе из своих новых платьев: из темно-желтого дамаста с кремовой нижней юбкой. Зеленые лайковые туфельки и перчатки прекрасно гармонировали как со вчерашним нарядом, так и с сегодняшним. Это обстоятельство особенно порадовало брата. Остальные вещи лежали в углу комнаты в двух кожаных баулах. Сам же Томас, обессиленный после бурно проведенного вечера, едва держался на стуле в ожидании аудиенции.

Неожиданно в коридоре послышался громкий насмешливый голос:

– А, Мортлок! Выглядишь так, как будто только что вылез из склепа. Признавайся, предавался всем порокам сразу?

Дворецкий ответил, не скрывая обиды:

– Вам прекрасно известно, мастер Уотсон, что к порокам я не склонен. Оставляю излишества сильным мира сего. Вы к сэру Фрэнсису? Доложить?

– Нет-нет, не беспокойся. Я на минутку, всего лишь загляну.

– Конечно, мастер Уотсон, но дело в том, что его ожидают другие посетители.

Голос зазвучал настойчиво.

– Что ж, в таком случае посмотрим, кто это, и решим, стоит ли уступать первенство.

Дверь

в приемную распахнулась, и на пороге показался поэт Том Уотсон - высокий, широкоплечий, неизменно уверенный в собственной непогрешимости человек. Вчерашние обильные возлияния не испортили его прекрасного самочувствия, а обшитый золотой каймой элегантный камзол из коричневого бархата сделал бы честь любому придворному.

– О, так это же дорогой друг Уолсингем!
– со смехом воскликнул Уотсон.
– И вчерашняя маленькая леди, настоящая художница. Счастлив продолжить знакомство, мистрис Розамунда.

Джентльмен учтиво поклонился, хотя глаза светились лукавством.

Розамунда присела в реверансе, стараясь скромно придержать платье, грациозно склониться и изящно поднять голову. Мастер Уотсон улыбался так искренне и заразительно, что удержаться от ответной улыбки было просто невозможно.

– Попросил бы не распространяться насчет присутствия сестры в театре, - холодно заметил Томас.

– Разумеется, раз вы этого хотите.
– Уотсон расположился на стуле с видом человека, которому некуда спешить.
– Вам понравилась пьеса, мистрис Розамунда?

– Очень, сэр. Надеюсь, что при дворе удастся посмотреть много интересных спектаклей.

– Ага, значит, вы намерены почтить своим присутствием ее величество… прекрасно, прекрасно. В таком случае надеюсь продолжить знакомство.
– Он стремительно поднялся.
– Послушай, Томас, позволь на пару минут заглянуть к благодетелю. У меня для него срочное сообщение. Надолго не задержу.

– Иди.
– Уолсингем слабо махнул в сторону двери.
– Мы подождем.

– Безмерно признателен.

Уотсон галантно поклонился и прошел в кабинет.

– А что, мастер Уотсон тоже служит сэру Фрэнсису?
– осведомилась Розамунда.

– Нас много, - неопределенно ответил брат.

– Он всегда такой жизнерадостный? Вчерашнее бургундское совсем на него не подействовало.

– Просто никогда не показывает, что ему плохо.
– Томас страдальчески поморщился.
– И пока не выведут из себя, радуется жизни, как блоха на обезьяне.

– О, совсем как мастер Марло, - подытожила Розамунда, внимательно наблюдая за реакцией брата.

Томас нахмурился, однако промолчал - прислонился к стене и закрыл глаза, пытаясь силой воли унять боль в висках.

Розамунда взяла грифельную доску и мел и, вспомнив вчерашний разговор, принялась по памяти зарисовывать финальную сцену из «Принца датского». Поверженные тела, выпавшие из рук шпаги, чаши с отравленным вином: каждая из важных подробностей требовала тщательной проработки пером на бумаге.

– Сэр Фрэнсис готов вас принять, мастер Уолсингем, - объявил дворецкий. Мортлок так тихо открыл дверь, что его появления никто не заметил.