Корона мертвого короля
Шрифт:
— У меня… всего одна метка, — хрипловато бросил он. Глупая попытка, но как знать, вдруг сработает?
— Верно, — колдун живо повернулся, широко улыбаясь, — Одна метка… и одно клеймо, клеймо пирата. Ты думал, я не знаю, кто ты, дитя Кадены?
Пират скрипнул зубами. Все-таки он ошибся, ошибся, когда думал, что это Фредо и Аркано общаются и дружат с ним, потому что знают или, по крайней мере, догадываются, кто он… Должно быть, они ничего не знали. Все знал этот подонок, в котором он изначально видел предателя.
— Я не понимаю, о ч…
— Ой, только не надо ломать комедию! — Донат
— Мое… что? — в голове что-то щелкнуло, и пират забился с удвоенной силой, — Ах, ты, проклятый извращенец! Да что б тебе… что б тебя самого!!
Колдун на мгновение замер, с нескрываемым изумлением созерцая гневного парня, а потом неожиданно весело расхохотался, запрокидывая голову.
— Если бы я искал любовника, выбрал бы кого-то менее лопоухого! — смеясь, воскликнул он и, переведя взгляд на мнущегося слугу, взмахнул рукой, — Чего ты медлишь? Отрежь ему рукав, avanti! А ты, глупый ребенок Кадены… — маг опять устремил взгляд на своего пленника, — Подумай еще раз. Мне нужна лишь твоя плоть, а кровь, когда придет время, я отдам моему другу, моему учителю… Неблису. Но не сейчас, нет-нет-нет… Сейчас твоя кровь испорчена, отравлена ядом ноофетов. Ты чувствуешь? Чувствуешь, Мартын? Ты продолжаешь обращаться.
Мартын застонал. Слова треклятого колдуна будто спровоцировали новую вспышку боли, сопровождающей обращение: опять заныли зубы, ногти на руках и ногах, опять свело судорогой колени…
Пытка длилась ровно тринадцать секунд. Пират не считал их — в таком состоянии он не был способен адекватно мыслить, узнал лишь когда все завершилось.
— Тринадцать секунд, — резюмировал Донат и кивнул чему-то, — Хорошо. А теперь, Мартын, послушай меня и постарайся не встревать с комментариями. Твое обращение замедленно, но не остановлено. Оно будет продолжаться, яд ноофета будет постепенно разрушать твое тело, ты будешь алкать крови… и я буду давать ее тебе. Не для того, чтобы ты обратился! Мне не нужен послушный монстр — у меня их достаточно. Мне нужно твое тело, ребенок Кадены… твоя метка.
Пьетро, наконец добравшийся до страдающего человека и послушно разорвавший острым кинжалом швы его рубахи, оторвавший, отрезавший рукав, медленно выпрямился. Рукав остался болтаться на руке Мартына — снимать его приказа не было, а своевольничать страж опасался.
Донат досадливо вздохнул и, подойдя, резко рванул кусок холщовой материи вниз. Обнажилось сильное плечо, украшенное рассеченной шрамами от зубов ноофета меткой. Открылся локоть, показалось предплечье… И еще одна метка, татуировка, картинка на бледноватой в полумраке коже показалась на свет.
Это был компас, самый обычный, морской компас с указывающей точно на север стрелкой. Ничего необычного в нем, казалось бы, не наблюдалось.
Колдун широко ухмыльнулся и мягко скользнул кончиками пальцев по картинке, словно щекоча, подбадривая ее, побуждая к чему-то…
Мартын раздраженно дернулся. Руки его были заведены за спину, что происходит после снятия рукава, он не видел, а ощущения были неприятными.
— Фракасо! Ты что, мне паука на руку пустил? Щекочет!
Донат вновь расхохотался, рассмеялся мягким, рокочущим смехом и, прищелкнув языком, покачал головой, вновь обходя столб и представая перед пленником.
— Глупый, глупый маленький мальчик… — задумчиво протянул
— Это мое дело — знаю я или нет! — раздраженно рыкнул парень, с ненавистью глядя в синие глаза. Те немного сузились, в них заплескалась насмешка.
— Нет, ты не знаешь… — пропел маг, любуясь пленником, как произведением искусства, — Тебе неизвестно, почему и зачем тебе была нанесена эта метка. Возможно, ты даже не знаешь, когда она появилась, она ведь была с тобой всю жизнь? — заметив промелькнувшее в глазах пирата согласие, он улыбнулся, — Я так и думал. Что ж, Мартын, друзей своих ты больше не увидишь, а если бы и увидел, и даже если бы рассказал… — колдун выпустил подбородок пленника и махнул рукой, — Это уже ничего не изменит. Такие метки наносили всем детям Кадены, и из-за них их впоследствии уничтожали. Компас на твоей руке — не просто картинка. В миг, когда жизнь твоя будет в смертельной опасности, стрелка его сдвинется, и укажет единственное место на свете, где тебя могли бы спасти — обитель Светлых. Поэтому я и ускорил процесс твоего обращения. Поэтому я всячески провоцировал его…
— Кровь! — пират так и вскинулся, — Ты… тогда от тебя пахло кровью, ее запах меня с ума сводил! Так ты… ты специально порезал палец, чтобы?..
— Именно, — Донат самодовольно кивнул, — Люблю догадливых людей. Я порезал палец, чтобы запах крови заставлял тебя обращаться быстрее, я сжимал время, чтобы еще ускорить этот процесс для тебя, я подложил капкан, чтобы тебя сводил с ума запах собственной крови… Теперь мое зелье сделает процесс обращения статичным, ты останешься на грани смерти очень надолго. Ровно настолько, чтобы я успел найти путь…
— А барабан? — Мартын, не слушая врага, нахмурился, — Зачем ты бил ночью в барабан? Нечисть, что ли, созывал?
Колдун закатил синие глаза.
— Во имя Неблиса, Мартын! Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Какая тебе разница, зачем я бил в барабан, что тебе за дело до моих намерений? Главное из них я озвучил тебе только что — я хочу добраться до обители Светлых, чтобы перебить их ко всем чертям (ах, опять это чужестранное выражение!) и освободить место для моего Бога, моего друга! Для Неблиса!
Пират, бывший по природе своей человеком и в самом деле догадливым, очень понятливым, криво ухмыльнулся и попытался сесть поудобнее.
— А что мне за печаль слушать о планах, которые все равно рухнут? Фракасо! Ну, и дурак же ты, Антон… то есть, Донат. Что за дурацкое имя?
Колдун легко пожал плечами.
— На древнем наречии Кадены, наречии, которое ты знаешь, «donate» означало «кровь». Почему меня так назвали, я не знаю — своих родителей я убил до того, как задал этот вопрос.
Мартын мимолетно скривился — такая бравада своей безжалостностью не нравилась ему. Однако, демонстрировать этого не хотелось, поэтому парень поспешно изобразил пренебрежение.
— Ну и дурак. Ты меня считал дураком, а я ведь с самого начала чуял в тебе предателя! Знал, сразу знал, что не спроста ты так набиваешься к нам в спутники…
— Зачем же тогда взял?
Донат оглянулся и, заметив жадно прислушивающегося Пьетро, повелительно взмахнул рукой, отсылая его. Лишние уши ему были ни к чему. Новоявленный слуга, вздрогнув, торопливо зашагал куда-то вглубь залы — замка он не знал, и куда идти, не представлял.