Коронованный наемник
Шрифт:
… С этими мыслями Сарн уложил камзол обратно в суму. Эру виднее, как вить прихотливые тропы судеб. И если таковы условия игры – их придется принять. Но у него самого есть право остаться настоящим в этом причудливом маскараде раскрашенных масок, неискренних чувств и поддельных намерений. Он простой десятник и не станет рядиться в командира. Он просто отбросит бесполезные мысли и пойдет в этот бой, словно все как всегда, и нужно просто драться до победы. Он, как умеет, поведет за собой армию, а там уже разберется, правильно ли истолковал цели своего противника.
Ну же, пускай все скорее начнется…
Длинные
Шагая к дверям замка, Сарн снова столкнулся с княжной. Она стояла у лестницы, ведущей в подземелья, словно ожидала его, но, подойдя, эльф увидел, что она всего лишь зажигает факел от такого же, горящего на стене.
– Удачи, комендант, – ровно промолвила она, разгоняя ладонью дым, – один Эру ведает, что ждет нас в этом бою. Будьте осторожны.
– Непременно, миледи, – так же спокойно отозвался Сарн, – держитесь, от вас многое зависит.
– Да, – вдруг отрезала Камрин с неожиданной глубокой убежденностью, – многое. До встречи, Сарн. Прошу вас, переживите эту морготову битву. Она не стоит вашей смерти.
– Постараюсь не сплоховать, – усмехнулся эльф и поклонился княжне, – до встречи… Эрсилия.
Она поклонилась в ответ и уже было направилась к верхним ступеням лестницы, когда Сарн окликнул ее:
– Миледи, а зачем вам меч?
Камрин обернулась, удивленно приподняв брови. Машинально поправила ножны длинного бастарда:
– Ну как же, комендант. Оружие придаст уверенности. И не одной мне. Я хочу быть среди соплеменников не в качестве прячущейся от врага девицы. Я хочу, чтоб они хоть немного видели во мне защитницу.
Сарн медленно склонил голову:
– Резонно. Простите, княжна.
Она давно скрылась во мраке лестничного провала, лишь дрожащий отблеск факела еще играл на каменной кладке стен, а лихолесец все так же смотрел ей вслед. Но вскоре встряхнул головой – право, он уже во всем готов видеть подвох. Распахнув тяжелую створку, эльф вышел в снежные сумерки, кивая в ответ на поклон часового, и устремился к частоколам.
…Они стояли ровными рядами, словно настоящие бойцы, выросшие с рукоятями клинков в руках. Тускло мерцали в скупых огнях редких факелов доспехи: аляповатые, заржавленные латы, провалявшиеся десятилетия в запасниках; тяжкие кольчуги, колонтари и хауберки, надсадно поскрипывающие при колыхании; изящные кирасы нуменорского образца с давно утратившей блеск чеканкой. Шлемы, помятые и хранящие следы ударов, с гребнями и султанами, щерящиеся устрашающим оскалом забрал. Вышитые сюрко, плащи с гербами и затрапезные кафтаны, припорошенные мягкой снежной опушкой. Лица, старые и молодые, крестьянские, выдубленные солнцем, и аристократичные, красиво вылепленные и несущие печать благородной крови Дунэдайн. И среди них, и без того таких разных, виднелись статные фигуры эльфов. На сей раз лихолесцы не надели зеленых плащей, словно подчеркивая, что сейчас идут в бой за этот чуждый им край на равных с его жителями. Лишь украшенные чеканными крыльями шлемы сразу выдавали в них иноземцев.
Весь этот шумный,
Но вот вдоль рядов пронеслись легкие шаги, и перед выстроенными когортами появился полководец. Он стремительно взбежал по сложенным у частокола бревнам для подпорки ворот, и все глаза устремились на него. Сарн совсем не походил на военачальников с тех старинных полотен, что украшали галереи замка. Поверх тонкой кольчуги, сменившей всегдашнюю кирасу, был надет все тот же поношенный лихолесский камзол с меховой выпушкой, на плаще не было герба, а на наручах – серебряных вензелей. Он встал перед своим не слишком умелым, неопытным войском, медленно оглядел замершие ряды и вдруг резко сорвал шлем, открывая взорам разгоряченное лицо. Карие глаза сверкнули непривычным для ирин-таурцев бесшабашным задором:
– Воины княжества! – громко возгласил он, – сегодня волшебная ночь! Мы ждали ее неделями и месяцами! Мы изнывали от скуки и неизвестности, мы сами выдумывали себе призраки врагов и опасностей! К балрогам весь этот вздор!!! Сегодня они придут сюда во плоти, что прекрасно прогрызают обычные стрелы, и крови, что льется наземь не хуже нашей! Сегодня мы отомстим за страх ваших жен и детей. За ваши долгие бессонные ночи. За тех, кто пал, защищая форты, и тех, кто стал невольной жертвой ошибок, совершенных вашим князем, до последнего пытавшимся сохранить мир. Довольно поражений, загадок, страхов и потерь! Пришло время побед! Ваши предки почти не воевали – быть может, и потомкам не доведется. Но раз уж вам довелось – пусть баллады будут хороши! Пусть жены с гордостью ласкают ваши шрамы! Пусть сыновья получат в наследство мечи, а не одни лишь плуги! Ну а мы… мы будем горды, что сражались бок о бок с вами! Вы пойдете за мной, воины Ирин-Таура?!!
Сарн выкрикнул этот призыв, словно заклинание, в один миг разбившее царящее молчание. Шквал ответных воплей пронесся над площадью, сотни клинков взметнулись в воздух, а эльф взмахнул рукой, переходя на синдарин:
– Лихолесцы, братья!! Я не командир вам. Но, раз уж так рассудила судьба, сегодня я встану на место, по праву принадлежащее Леголасу. Мне неизвестно, где он теперь… – Сарн сделал паузу, надеясь, что никто не заметил дрогнувшего голоса, и тут же продолжил, – но во славу принца, если он жив, и в его память, если его нет более, я поведу вас сегодня в бой. А вы пойдете за мной, воины Лихолесья?!!
И двадцать шесть мечей одним движением взлетели над крылатыми шлемами под оглушительный клич…
Да, он не был похож на полководца с тех прекрасных старинных картин. Но сейчас он точно знал: за ним пойдут, не оглядываясь.
Несколько секунд он слушал воодушевленный гвалт, словно музыку, но потом вдруг вскинул руку, призывая к тишине. Шум утих, словно на войско упала непроницаемая пелена, а эльф вслушался в ночную стыть, чутко, словно охотничий пес, вбирая холодный воздух, и улыбнулся: