Коронованный наемник

Serpent

Йолаф поднял голову и внимательно взглянул в болотисто-зеленые глаза молодого варгера.

– Спасибо, Таргис, – коротко промолвил он.

– Катись к балрогам, – устало отрезал вассал, выходя за решетку и запирая замки.

В необъятном холле замка Тон-Гарт гулял ледяной ветер, ошалевший от непривычного чувства вседозволенности: давно уж на его памяти высокие парадные двери не были настежь распахнуты среди зимы. Вереницы людей сновали туда и сюда, в углах росли стопы сложенных тюфяков и одеял, громоздились мешки

с корпией и перевязочным полотном.

Княжна в темном сюрко грубой шерсти вихрем носилась по холлу, поминутно раздавая указания. Топот, скрежет колес ручных тележек, понукания и перебранки сливались в неумолкающую симфонию, и казалось, древние стены и уходящие во тьму высокого потолка колонны тоже бормочут что-то на свой неторопливый каменный манер.

– Ленивая дрянь! Поди сюда, кому велено! – взвился над общим гулом визгливый окрик, и Камрин обернулась. Грузная женщина в добротном сукне цепко держала за локоть плачущую девицу лет шестнадцати.

– Тетушка… Эру единым прошу!.. – девушка рыдала в голос, и княжна, досадливо оглядев зал, устремилась к ней.

– Любезная, чем вам племянница не угодила? – ровно, но с нажимом отрезала она, и женщина поклонилась, выпуская локоть девицы:

– Прощения прошу, миледи. Только охальница в лазарете работать отказывается, нежна, вишь!

– Я не отказываюсь работать! – заголосила девушка, – миледи, я крови страсть боюсь! Сама в обморок хлопнусь!

– Было бы, о чем глотку драть! – уже без всякой обходительности рявкнула Камрин, – боится девица крови – так на кухне пара рук лишней не будет!

– Добро! – кивнула тетка, подобострастно взглядывая княжне в глаза, но та уже унеслась, слыша, как вдогонку порхнуло робкое «спасибо!».

На полпути к кладовым Камрин остановилась, на миг опершись спиной о нижнюю балясину перил широкой лестницы. Она с рассвета была на ногах и успела порядком устать. Переведя дыхание, она собиралась было двинуться дальше, как вдруг холеные белые пальцы удержали ее за плечо – двумя ступенями выше на лестнице стоял князь.

– Какого балрога княжеский замок превращается в постоялый двор? – сухо и хрипловато вопросил он, сдвигая брови. Красные воспаленные глаза поблескивали, на нездорового цвета лице выделялись странные пятна румянца. Камрин ощутила укол неловкости, но стычки с правителем были ей уже не внове – Иниваэль день ото дня сдавал здоровьем и становился все более несносен.

– Город переполнен, мой князь, – так же коротко и сухо отозвалась княжна, делая вид, что не замечает сверлящего ее подозрительного взгляда, – я решила устроить лазарет в холле и трапезной замка. Здесь много места, близко вода и огонь.

– Решила… – глухо протянул князь, обходя Камрин и перегораживая ей дорогу, – ты, похоже, забываешься, девочка. Ты рано возомнила себя правительницей. Я пока еще жив, как жива и моя дочь… И решаю здесь я.

– Я не претендую на ваши регалии, милорд, – в голосе княжны отчетливо звякнуло нетерпение, резкие слова так и рвались на язык, – не угодно ль самолично пересчитать тюки с бобами?

–

Не хами, – Иниваэль наклонился ближе к девушке, и та почувствовала запах вина, – стервятница… Эвон, ключей связка на поясе. Играешь в хозяйку? Смотри, не заиграйся…

– В замке должен быть хозяин, – оборвал Иниваэля новый голос, и князь обернулся. За его спиной стоял Сарн, хмуро глядя на правителя, – и хозяин этот – не тот, кто сидит у камина в парадном зале, вдохновенно жалея себя, а тот, кто накануне битвы готовит столицу к обороне. Извольте пропустить княжну, милорд, она, в отличие от вас, весьма занята.

– Ах, вот оно что, – Иниваэль шагнул к эльфу, сощуриваясь, – хозяева все множатся! А вы, стало быть, тоже хозяин, друг мой?

Но Сарн не принял вызывающего тона, лишь отшатнулся, и губы его брезгливо дрогнули:

– Вы пьяны, милорд. И, признаться, выбрали для этого не самое удачное время. Пропустите леди Эрсилию.

– О, да вы приказываете! – князь криво усмехнулся, вскидывая руку и звонко щелкая пальцами, – Эру, как вы преданно защищаете эту девку! Забавно было б узнать, за какие такие заслуги. Да будет вам известно, благородный Сарн, что леди Эрсилия, что сейчас так взволнованно сверкает на вас своими блудливыми очами…

– Батюшка, одумайтесь! – в голосе княжны был ад, но Иниваэль, обернувшись на ее возглас и сделав драматическую паузу, снова взглянул на эльфа. Однако Сарну уже наскучил этот спектакль. Крепко взяв князя за локоть, он кивнул Камрин:

– Ступайте, миледи, я все улажу, – а сам повлек правителя вверх по лестнице. Иниваэль шел нетвердо, его рука отчетливо дрожала, а на лице замерло странное выражение, смесь отчаяния и бесшабашного предвкушения. Свернув с последней ступени на галерею, он открыл рот, собираясь продолжить неоконченную фразу, но лихолесец резко рванул его на себя, выкручивая князю руку.

– Молчите, милорд, – прошипел он, – у вас есть прекрасный шанс благоразумно промолчать. Мне наплевать, что за поразительные новости вы намерены мне сообщить об очах вашей дочери. Я комендант этого города, а послезавтра мы ждем начала войны. Посему сейчас мне не до пьяного выворачивания корзин с грязным бельем. Извольте скрыться в ваших покоях и по желанию накачиваться вином или писать мемуары. Но не смейте приближаться к Эрсилии и нести галиматью, что грозит неразберихой и беспорядками в городе, где и так неспокойно. Я достаточно убедителен?

– Остроухий солдафон! – рявкнул Иниваэль, корчась от боли, – какое право ты имеешь…

– Право коменданта! – прорычал в ответ Сарн, – право того, на кого ты добровольно свалил свои заботы. И по этому же праву я не премину запереть тебя в твоей опочивальне, как истеричную девицу перед нежеланной помолвкой!

– Какие слова! – Иниваэль расхохотался, но смех захлебнулся удушливым кашлем, – ты не слишком почтителен с правителем чужого края, эльф, – последнее слово прозвучало, словно бранное, но Сарн лишь усмехнулся, подавляя клокочущее в нем бешенство и слегка ослабляя захват: