Коррумпированный город

Макдональд Росс

Письмо было подписано: "Твой верный Фримэн". Оно датировалось 23 марта 1944 года, когда Фримэн был уже вполне взрослым мальчиком.

– Аллистера совсем нетрудно запугать, правда?
– спросил я Керча.
– Наверное, Солт выкрал для тебя эти письма у сестры.

Керч посмотрел на меня, а затем на дверь. Ручка двери повернулась. Я схватил пистолет и присел за столом.

– Осторожно!
– крикнул Керч.
– Он вооружен.

– Выходи, - раздался голос, который я узнал.
– Тут нас трое, и мы пристрелим

тебя, если ты не выйдешь без оружия, с поднятыми руками.

– Нечего с ним церемониться, Моффэтт, - произнес другой голос.
– Он убийца.

Автоматная очередь пробила шесть отверстий в двери. Невидимые пули просвистели по комнате высоко над моей головой, подобно стайке птичек.

– Прекратите!
– завопил Керч.
– Здесь я, Керч!

– Ладно, господин Керч!
– крикнул Моффэтт.
– Он не уйдет от нас. Эй, там, ты сдаешься?

Я бросил на пол свой пистолет и встал, подняв руки вверх.

– Сдаюсь. Вы можете открыть дверь.

Глава 19

Это была узкая комната с высоким потолком, стены которой оклеены мешковиной, выкрашенной в коричневый цвет. Направленные вниз фонари с зелеными защитными стеклами бросали неяркий свет, оставляя верхнюю часть комнаты в полутьме. Из мебели здесь были высокий канцелярский стол из видавшего виды дуба, а за ним - табуретка. Больше в комнате не было ничего, кроме кислого запаха. Запаха, оставляемого людьми, когда они грязны и напуганы.

Уже немолодой сержант полиции принял мой галстук, ремень, носовой платок и кошелек, не выдав никакой квитанции.

– Мы все вернем вам, - сказал он.
– Похоже, это будет храниться у нас долго.

Я отозвался:

– Ага. Полицейский Моффэтт в гражданской одежде находился в зале, когда мы туда вошли.

– Думаю, что лучше посадить его в одну из новых камер, да?
– спросил сержант.

– Подведи его сюда, к свету, Стэн. Он должен кое-что рассказать.

– О чем ты хочешь услышать?
– спросил я.
– О том, кто украл мои деньги прошлой ночью?

Моффэтт резко ударил меня по голове. Мои руки дернулись, и я невольно порезал запястья о наручники.

– У вас неплохо получается, - заметил я.
– А еще лучше сзади, по затылку.

Он ударил меня ребром ладони по шее, как раз под болячкой, оставленной накануне ночью полицейской дубинкой. У меня в голове загудело, тошнота распространилась рывками по всему телу, накопившись в желудке и коленках.

– Ты этого хочешь, да?
– проговорил Моффэтт.

– Ага, - подтвердил я.
– Так лучше.
– Тошнота подкатила к горлу, и меня вытошнило на пол.

– Лучше больше его не бить, - вставил сержант.
– Если ты хочешь, чтобы он заговорил.

– Чепуха!
– рявкнул Моффэтт.
– Он заслуживает того, чтобы его забить до смерти. or садист и убийца, Стэн. Я могу лишь сказать: Керчу повезло, что Рон услышал

его крик о помощи. Ты видел, что он сделал с бедным Керчем?

Я вмешался:

– Вы имеете в виду бедного господина Керча, борца за правду?

– Заткнись, ты! Или я твоей мордой вытру это дерьмо, которое ты наделал на полу.

– Брось, Дэйв, - увещевал сержант.
– Ведь ты хочешь получить от него признание до возвращения Хэнсона.

– Где все-таки Хэнсон, черт возьми?

– Дьявол его знает. Его взял с собой мэр для какого-то подозрительного дела. У него вечно разные сумасбродные идеи.

Они завели меня в темную комнату и посадили на скамейку. Моффэтт включил яркую лампу, направив свет мне в глаза. Я закрыл их, но не смог полностью изолировать себя от окружавшего мира. Беспросветную пустоту моей головы нарушали щемящие приступы боли. Я потерял равновесие и чуть не свалился со скамейки.

Откуда-то из темноты выскочил кулак и ударил меня снизу вверх.

– Открой глаза!
– рявкнул Моффэтт.
– И не пытайся разыгрывать из себя больного.

Я взглянул на его скрытое в тени лицо, затем ниже - на его туловище, и увидел темный шерстяной галстук, плотный жилет с тонкой цепочкой от часов, поблескивающей на нем, и толстые ноги, расставленные на полу в твердой, уверенной позе. От него исходил запах пота, сигар, местного рома и крема для бритья. Я не смог придумать достаточно оскорбительного слова, чтобы бросить ему, и поэтому промолчал.

– Мы знаем, что ты убил госпожу Уэзер, - сказал он.
– Мы знаем почему. Ты избежишь массы неприятностей, если сделаешь нам признание.

– Мне нравятся неприятности.

Четыре пальца его правой руки пропахали мое лицо ото лба до подбородка. Я щелкнул зубами, но он быстро отдернул свою руку.

– Ну и зубищи у тебя, едрена мать, - сказал он.
– Полон рот, они портят твою наружность. Стэн, подай-ка мне кастет.

Сержант подал ему бронзовый кастет, он надел его на пальцы и, вооруженный таким образом, ударил по моему рту. На языке я ощутил острый осколок кости и выплюнул его через онемевшие губы.

– Лучше его больше не увечить, Дэйв, - сказал сержант.
– Судье Саймону не нравится, когда на них остается слишком много следов от побоев.

– Не беспокойся, Стэн. Он оказал сопротивление представителю закона, ведь правда? Он пытался бежать, не так ли?

Он приблизил ко мне тускло блестевший кулак.

– Хочешь продиктовать признание, пока еще можешь разговаривать?

Я откинулся назад и дал ему пинка в пах. Он крякнул и согнулся вдвое, схватившись за ушибленное место.

– Я убью его, - прошипел он, скрежеща зубами.
– Ублюдок изувечил меня.

Дубинка сержанта просвистела полукругом и ударила меня в лоб. Свет разлетелся на тысячи брызг и унес меня в подземелье. Позже кто-то вернул мне сознание, произнеся нетвердым голосом: