Коррупция в образовании, или Насмешки судьбы
Шрифт:
Ну и вот, столкнувшись после пар с Потоповой, я вижу на ее лице испуг, сменившийся маской радушия и приветливости.
– Ой, здравствуй, моя дорогая, – произносит она, – а я же так и не отправила тебе адрес эксперта, представляешь, забыла, вся замоталась, забегалась и забыла!
В ответ я широко улыбаюсь и говорю:
– Здравствуй, Дашенька! Я так тебя понимаю, у тебя столько дел, столько забот! Ну ничего страшного, сегодня пришлешь, я подожду.
И мы расходимся в тесном коридоре.
Дома Денис говорит:
–
Мысль неплохая, но я не решаюсь ее воплотить в жизнь. А что, если меня саму поймают, когда я буду нести наркотики на работу? Вот закон подлости сработает, и все, попадется по пути патруль с собакой, еще и уедешь в места не столь отдаленные.
Зачетная неделя закончилась, и наступило самое страшное время – как для студентов, так и для преподавателей, – сессия.
Подготовишь билеты с вопросами, отправляешь на подпись – а методист говорит, нет, в этом году новые бланки билетов, переделывайте. Переделаешь и методист подпишет, но тут в позу встает завуч – нет, вопросы слишком простые, надо посложнее придумать. И сидишь весь вечер переделываешь, потому что экзамен уже завтра, и подписать билеты надо завтра утром в режиме аврала.
Некоторые преподаватели составляют билеты только для проформы, потому что так положено. Например, та же Потопова во время экзамена проводит тестирование на компьютерах. Программа автоматически определяет процент правильных ответов и сама ставит оценку. У Говенко в билетах два вопроса, а оценку он выставляет произвольно, на свое усмотрение.
Я делаю по-другому, давно уже изобрела эту систему и постоянно ею пользуюсь. Система пяти вопросов: студенту предлагается ровно пять вопросов, на сколько правильно ответил, такая и оценка. Это на мой взгляд самый справедливый метод. Если я буду за мелкие недочеты ставить не «пятерку», а «четверку» или за серьезные недочеты и вовсе «тройку», то обязательно начнутся ненужные споры. Студент будет доказывать, что он же ответил правильно в общем и целом, а то, что упустил несколько важных моментов, так это ерунда.
Я не люблю кому-то что-то доказывать, тратить на это время и нервы, поэтому у меня все прозрачно: первый вопрос – это определение какого-либо понятия, второй – решить задачу, третий – начертить деталь или схему, четвертый – раскрыть тему и пятый – ответить кратко на вопрос.
Наступает день первого экзамена. Приходят ребята четвертого курса, все торжественно одетые, собранные, слегка взволнованные. Я и сама на взводе, наблюдаю, как они рассаживаются, занимая свои привычные места. Билеты разложены на первой парте, там же черновики для ответов. Ведомость лежит у меня на столе, а сама я стою лицом к аудитории.
– Ну что, настроение приподнятое? – говорю я приветливо. – Сегодня вы заканчиваете курс сервисной деятельности на транспорте, который изучали несколько
– Так этого предмета у нас больше не будет? – с удивлением спрашивает кто-то.
– Не будет, – подтверждаю я, – оценка, которую вы сегодня получите, пойдет в ваш диплом. Поэтому я вам советую максимально ответственно подойти к ответам на вопросы, ну а я со своей стороны постараюсь проявить максимальную лояльность к вашим ответам. Я уже знаю, что вы большие молодцы, отлично усваивали материал на занятиях…
И тут дверь открывается, и заходит целая толпа. Весь учебный отдел, а их человек шесть, во главе с начальником учебного отдела, и замыкает странное шествие Говенко.
Растеряна я, в шоке студенты – таких проверок мы еще не видели!
Вместо слова «здравствуйте» начальник учебного отдела Кученко начинает орать на студентов:
– Пересаживайтесь! По одному человеку за парту! Это экзамен!
– Так они тогда все не поместятся, – пытаюсь я возразить.
– Кому места не хватит, пусть ждут в коридоре! Одно место освободилось, один человек из коридора зашел!
Мне так неудобно перед студентами! Получается, показали отношение ко мне, а хуже сделали ни в чем не повинным ребятам.
И тут подает голос Говенко:
– Вероника Антоновна, предъявите нам ведомости на экзамен!
– Да пожалуйста, – я протягиваю ведомости.
Он надевает очки и добавляет:
– Нам надо убедиться, что ведомости пустые, а не заполненные.
– Что? – у меня брови удивленно ползут вверх.
Сотрудники учебного отдела рассаживаются по разным местам в кабинете, внимательно следят за действиями студентов и за моими. Говенко так и вовсе уселся за первую парту, на которой лежат билеты.
– Послушайте, Вера Васильевна, – обращаюсь я к Кученко. – Тут и так обстановка нервная, все-таки экзамен, студенты и так волнуются. А тут столько посторонних людей, я боюсь, они забудут все, что учили, от страха. И будут стесняться отвечать.
– Ничего они не стесняются, – обрубает Говенко.
А Кученко уже помягче добавляет:
– Мы все равно ничего в вашей специальности не понимаем, так что пусть особо не волнуются.
Студентам выделяется на подготовку полчаса времени, и мне удается потихоньку отвести Кученко в сторону поговорить.
– Что случилось? – напрямую спрашиваю у нее.
Она вздыхает:
– До нас дошла информация, что студенты к вам на пары не ходят.
– Как не ходят?
– Ну как, платят вам деньги до экзамена, и вы сразу ставите оценки в зачетки и в ведомость.
Наверно я меняюсь в лице, потому что Кученко быстро проговаривает:
– Я вам не скажу, кто об этом донес, можете не спрашивать.
– Поэтому меня и попросили показать ведомость, – догадываюсь я.
– Конечно. И, честно говоря, мы удивились, что вся группа пришла. Нам сказали, что студенты не придут, потому что у них давно все куплено.