Корсар
Шрифт:
Паника бьёт в голову, потому что на мне самые обычные джинсы, чёрная футболка, которой уже лет двести, наверное, ветровка, что делает меня похожей на мальчика, ни грамма косметики на лице… В какое такое место он хочет меня отвезти?
— Может быть, просто покатаемся? И вообще... тебя же дома наверняка ждут.
Намекаю на жену, но спросить об этом напрямую не решаюсь. Всё-таки я трусиха, но именно в этот момент боюсь узнать правду.
— Ты боишься, что ли? — усмехается и становится совсем близко. Настолько, что ощущаю терпкий аромат его туалетной воды с лёгким оттенком цитрусовых. К нему примешивается
— Нет, ты что? Не боюсь я ничего, но можно просто покататься…
— Упёртая какая, — проводит рукой по моим волосам, а я замираю, потому что, обычно, в такие моменты люди целуются. Паника скручивает внутренности в тугой узел, и я задерживаю дыхание. У меня совсем небольшой опыт в общении с мужчинами, но кое-что всё-таки понимаю в этой жизни. — Главное, чтобы ты меня не боялась.
Отрицательно машу головой, а Роджер отходит в сторону и к мотоциклу направляется. Поворачивается ко мне спиной, а я невольно засматриваюсь на широкие плечи, тонкую талию, крепкие ноги. Он похож на пловца или человека, который довольно много времени проводит в спортзале.
— Запрыгивай, не бойся, обижать девушек в списке моих дел на сегодня не значится.
И я иду к нему, потому что не хочу оставаться одна. Без него быть не хочу.
12. Роджер
— Можно хотя бы вперёд сесть? — спрашивает, а на губах улыбка лукавая играет. — Если самой повести нельзя.
Разве что на месте не прыгает от предвкушения, а у меня харя треснет, наверное, от улыбки.
— Замётано, — киваю, а Ева бодро запрыгивает на сидение, даже без моей помощи, хоть и морщится слегка, думая, что я не вижу, когда за грипсы* руками забинтованными хватается.
Что она делает со мной? Жилы на кулак наматывает, не иначе. Прямо уплываю, стоит ей только рядом оказаться. И ведь умом понимаю, что нельзя злоупотреблять, чтобы выбраться суметь, пока по макушку не засосало, а всё равно продолжаю поводы и причины искать хоть немного растянуть удовольствие. Как героиновый наркоман, мучаюсь, но приход ловлю, каждой дозе радуясь.
Когда руки кладу поверх её ладошек, а стройное тело в опасной близости от моего, закрываю глаза, чтобы нервы успокоить. Её огненно-красные пряди пахнут ландышами. Такой простой аромат, а как голову кружит, с ума сойти можно. Чуть наклоняюсь вперёд, почти носом касаюсь шелковистых густых волос, спадающих ниже лопаток, и от этого почти задыхаюсь. Поцеловать бы её, прямо в солнечный затылок, закрыть глаза и унестись туда, где живёт счастье. Оно же где-то должно обитать, правильно?
Завожу мотор, включаю музыку, чтобы мысли лишние в голову не лезли, а Ева радостно взвизгивает, когда мотоцикл с рёвом с места срывается. Втягиваю живот, задерживаю дыхание, чтобы ненароком к ней корпусом не прислониться. Потому что, кажется, почувствую тепло её кожи даже сквозь слои одежды, и тогда никто ответить не сможет, каким боком повернётся наше путешествие.
Башка забита мыслями разной степени бредовости, но руки знают, что делать. Я с двенадцати лет за рулём: в равной степени неплохо управляю как велосипедом так и КАМАЗом, но лучшим способом расслабиться и найти
Очень давно, когда жизнь ткнула меня носом в моё же собственное дерьмо, снова тряхнула, перевернув всё с ног на голову, перед выбором поставила, я задумался, чем хочу заниматься в жизни. И оказалось, что ничего кроме как бить морды, крутить гайки и вертеть руль из стороны в сторону не умею. В итоге стал учить молодёжь управлять железными конями, стальными гробами и прочим транспортом, чему был безмерно счастлив, потому что нашёл себя и своё место в жизни. До кучи открыли с Викингом пару авто- и мотомастерских, а в последствии организовали с Карлом "Петли и узлы", правда белобрысый параноик старается не отсвечивать, ну а мне светиться не зазорно, меня и так все знают. От кого мне прятаться? Разве что от собственной совести.
Рядом всегда были Карл и верный Витёк, успевший за годы стать Викингом, потому моё извечное внутреннее стылое одиночество, сковывающее чувства ледяным панцирем, почти не мешало жить. И вот, со временем нашлись и другие люди, которым оказался нужен, а я почти оттаял, стал даже казаться нормальным. Все проблемы, боль прошлого и жажду мести запихнул на самую дальнюю полку сознания, лишь иногда доставая на свет, отряхивая от пыли, чтобы не забыть, кто я есть на самом деле и почему таким стал.
И вдруг появилась Ева, пахнущая солнцем и луговыми травами, пропитанная весенними ветрами и майскими грозами, с глазами, наполненными тоской, и мне на миг показалось, что могу стать другим и забыть всё то, что на дно утягивает, когда грудную клетку вскрыть готов, чтобы лихорадочно стучащее сердце вырвать.
— Ты так и не сказал, куда мы едем! — Поворачивает ко мне голову, а ветер развевает рыжие волосы, и те пламенеют вокруг огненным ореолом. Смотрит на меня, а в глазах ни капли страха, только решимость и сила, которой не должно быть у девушки её возраста. — Точно не в лес?
Смеюсь, отрицательно машу головой, стараясь поменьше смотреть на неё, за дорогой слежу, чтобы в кювет не выехать. За тридцать лет ни разу не попал даже в незначительную аварию, и ломать устоявшиеся законы не хочется. Но как же сложно устоять рядом с ней, и не впитывать её образ каждой порой.
Ей девятнадцать, девятнадцать, чёрт возьми, а тебе сорок два. Запомнил? Повтори. Пару раз повтори, чтобы как азбуку помнил, назубок.
Противный внутренний голос долбит по нервам, призывает одуматься, не творить херни, пока ситуация не накалилась до предела, а последствия слабости не утащили за черту.
Усиленно слежу за дорогой, а Ева вздыхает и отворачивается. Ёрзает на сидении, по сторонам смотрит, радостно вскрикивает, когда на вираж захожу, и от свиста ветра в ушах закладывает. От её реакции на мой, порой весьма агрессивный стиль вождения, от чистого восторга и неподдельной радости голова кружится. Такой чистый кайф, когда эйфория радужными волнами течёт по венам...
— Приехали? — спрашивает, когда останавливаю мотоцикл на парковке у "Чёртовой хижины", одного из многочисленных заведений нашего многоуважаемого Карла.