Кошмарное преступление в курятнике
Шрифт:
Сова хихикнула, но тут же осеклась. Этого, однако, оказалось достаточным, чтобы вызвать у следователя раздражение:
— Может, вы объясните нам, Сова, что вы нашли в моей версии забавного?
— Дык сама рассуди, милая, — часы-то эти на самом видном месте висят. Нешто так прячут?
Сова никогда не имела дел со следствием и поэтому не знала, что сбить следователя с первоначальной версии практически невозможно — он будет держаться за неё до последнего. Комариха не была исключением.
— Это дьявольская уловка, Сова, — заявила она безапелляционно. — Здесь чувствуется
— Мы не знаем! — хором прокричали коапповцы.
— Опять старая песня… — Комариха вдруг встрепенулась: — Стойте, стойте… — она пошевелила усиками, и вдруг ошарашила коапповцев открытием: — Часы теплые! Какой отсюда следует вывод? Очевидно, они еще не успели остыть, так как совсем недавно похититель держал их в руках или в лапах… — Комариха многозначительно насмотрела на Кашалота и добавила: — Или же в ластах.
— Нет-нет, только не в ластах! — испуганно запротестовал председатель КОАППа.
— А мы это сейчас проверим: если преступник работал без перчаток, на корпусе часов должны сохраниться…
Ее перебил возглас Мартышки:
— А часы и правда теплые!
Тут все увидели, что Мартышка, минуту назад находившаяся среди своих коллег, стоит у липы, прижав ладошки к корпусу злополучных часов. Когда она успела там очутиться, было совершенно непонятно. Впрочем, Мартышка успевала всюду и всегда. В данном случае, судя по реакции следователя, она успела совершить что-то непоправимое…
— Кто вам позволил дотрагиваться до вещественного доказательства?! — завопила Комариха истошным голосом, а Удильщик, уже посчитавший себя полноправным участником расследования, заключил:
— Не исключено, что вы нечаянно уничтожили отпечатки лап или других конечностей преступника.
— Нечаянно? — переспросила Комариха. — А я уверена, что она это сделала намеренно!
Мартышка в ужасе замахала руками:
— Что вы, что вы! Мне просто показалось невероятным, как это можно издали узнать, что часы теплые, — я этому, признаться, не поверила и решила пощупать сама…
Затронутый Мартышкой вопрос заинтересовал и её коллег.
— В самом деле, уважаемый следователь, — в голосе Гепарда прозвучало искреннее удивление, — как вы это определили? На таком расстоянии…
Остальные коапповцы тоже признались, что это кажется им почти сверхъестественным. Всеобщее изумление так польстило Комарихе, что возмущение её улеглось, и уже спокойным, хотя и самодовольным голосом она сообщила:
— У современной криминалистики на вооружении последние достижения науки и техники — мы их используем
— Или теплокровных животных, — дополнил Гепард, — не так ли, дорогая Комариха? Вы разыскиваете их по теплу, чтобы взять пробу крови?
— Да, для экспертизы, в интересах следствия. Кстати, по этой причине комарам противопоказана наша суровая профессия — эти слабонервные мужчины не выносят крови, они питаются только соком растений и нектаром.
— Неплохо устроились, — заметила Мартышка, — у ваших мужчин, можно сказать, сладкая жизнь.
— Мы, комарихи, признаться, тоже нередко лакомимся нектаром, но что поделаешь — детективу иногда приходиться иметь дело и с кровью. Кстати, мне нужны образцы вашей…
— Крови? — испуганно пропищала Стрекоза.
— Слюны. Это даст мне возможность изобличить преступника.
Коапповцы недоуменно переглянулись, а Сова запричитала:
— Что же это будет! Всю поляну заплюют, прости, господи…
— Зачем же всю, Сова, — успокоил ее Кашалот, — образцы мы оставим на каком-нибудь пеньке… ну, скажем, на секретарском.
— После чего их отправят на экспертизу, — с видом знатока-профессионала добавил Удильщик, но следователь сразу же его опровергла:
— Их никуда не отправят — я проведу экспертизу на месте и сделаю это немедленно!
Коапповцы приблизились к секретарскому пню и оставили на нем образцы слюны. Дождавшись последнего образца, Комариха стала прикасаться к ним хоботком и лапками, пояснив:
— Я всегда ношу с собой портативную переносную лабораторию для мгновенного тонкого химического анализа в полевых условиях. На моем хоботке два десятка чувствительных волосков, именуемых вкусовыми сенсиллами.
— Вкусовыми? — повторил Рак. — Выходит, этот ваш тонкий химический анализ — сплошная вкусовщина.
— Не вкусовщина, — поправила Комариха, — а дело вкуса. Вкус же у меня безупречный! В каждой моей вкусовой сенсилле от двух до пяти нервных клеток, они строго специализированы: одна распознает только неприятные и вредные вещества — такие, как соли, кислоты, щелочи, другая — только приятные, например, сахар, глюкозу, третья нервная клетка сигнализирует о наличии воды, четвертая — о присутствии белков, и, наконец, пятая — о прикосновении сенсиллы к образцу, то есть о механическом контакте с ним. Вкусовые волоски есть не только на хоботке, но и на лапках. Достаточно ничтожного количества вещества, чтобы я смогла обнаружить и определить его состав — так что на ошибку не надейтесь!