Кошмарное преступление в курятнике
Шрифт:
Птица-Секретарь, обычно невозмутимая и бесстрастная, на этот раз прокричала свои «Коапп, коапп!» с явным одобрительным оттенком, как бы поставив тем самым точку в событиях исторического дня.
КУРАМ НА
Было ясное солнечное утро. Собравшиеся на Большой поляне Кашалот, Сова, Гепард, Рак, Стрекоза, Мартышка, Удильщик и птица-Секретарь пребывали в самом радостном настроении, если не сказать — в эйфории. Еще бы — их имена войдут в Историю, потому что сейчас, вот сию минуту начнется Первое в Истории Заседание КОАППа!
И действительно — Кашалот без дальних слов взял в ласт колокольчик и торжественно объявил:
— Открываю первое заседание Комитета Охраны Авторских прав Природы!
Птица-Секретарь прокричала «Коапп, коапп!», и все стали поздравлять своего председателя и друг друга. Удильщик предложил объявить этот день нерабочим, его идея была, естественно, горячо поддержана, и Кашалот тут же отдал распоряжение птице-Секретарю подготовить соответствующий Указ. Это вызвало взрыв ликования, ибо ни у кого не было сомнения в том, что такой Указ привлечет к КОАППу симпатии всего животного населения.
Коапповцы восторженно делились друг с другом планами будущих грандиозных свершений, с которыми были связаны самые радужные надежды. Они и предположить на могли, какое их ждет испытание…
Первой эти злосчастные часы увидела Стрекоза. Собственно, о том, что они злосчастные, никто еще не догадывался — на вид это были обычные настенные часы, какие можно видеть в любом учреждении. Единственная необычность заключалась в том, что они были укреплены не на стене, а на стволе старой липы.
Стрекоза тотчас обратила на них внимание своих коллег, и это послужило еще одним поводом для веселья. Дело в том, что стрелки часов показывали три, хотя на самом деле было девять, и Гепард не преминул сострить:
— Я бы очень удивился, если бы они показывали правильное время: раз часы висят на липе, на них и время должно быть липовым.
— Но не до такой же степени! — проворчал Рак без тени улыбки (он все воспринимал буквально, поскольку с чувством юмора у него были проблемы). — Отставать на шесть часов — это же ни в какие ворота!
— Почему вы так уверены, что они отстают? Может, наоборот — спешат? И показывают три часа дня, а не ночи?
Этот простой вопрос Мартышки поставил Рака в тупик, а Удильщик задумчиво протянул:
— Мда-а… Под такими часами я бы
Сова, обладающая самым тонким в мире пернатых слухом, наклонила голову и прислушалась, после чего заключила:
— Идут, родимые, я отсель слышу.
Заинтересовался странными часами и Кашалот.
— Откуда они вообще взялись? — спросил он, ни к кому не обращаясь.
— Может быть, их принес Человек? — предположила Стрекоза. Сова поддержала эту версию:
— Да больше-то вроде некому.
— Но в таком случае где же он сам? — Кашалот растерянно оглядел поляну. До него только сейчас дошло, что среди собравшихся на заседание действительных членов и членов-корреспондентов КОАППа нет Человека.
Мартышка тоже стала оглядываться, вертя головой во все стороны. Случайно взгляд её упал на бумажку, приколотую к стволу той же липы, на которой были укреплены часы…
— Может, это записка от Человека? Сейчас я ее принесу! — Мартышка подбежала к липе и уже протянула к бумажке руку, как вдруг откуда-то сзади послышался тоненький, но в то же время резкий и властный голос:
— Прошу всех оставаться на местах и ничего не трогать!
С этими словами на поляну стремительно влетела Комариха и решительно направилась к коапповцам.
— Что это значит, Комар? — возмутился Кашалот.
— Я не Комар, а Комариха!
— Комар вы или Комариха, но кто дал вам право командовать? Здесь распоряжаюсь я, председатель КОАППа!
Комариха смерила его ледяным взглядом и сухо отчеканила:
— Весьма сожалею, гражданин, но в данный момент вам всем, подчеркиваю — всем без исключения придется выполнять мои указания. Я — старший следователь Лесной Прокуратуры.
От неожиданности коапповцы застыли, не в силах вымолвить ни слова, а Кашалот так растерялся, что ему даже не пришло в голову потребовать, чтобы Комариха предъявила удостоверение. Мартышка отдернула от бумажки руку так резко, словно ее ударило током, и, прошмыгнув к Кашалоту, юркнула за его спину. Кашалот, слегка оправившись от потрясения и обретя дар речи, наклонился к ней и тихо произнес:
— Это вы что-нибудь натворили? Я знал, что ваши выходки когда-нибудь плохо кончатся.
— Я… я ни в чем не виновата, — испуганно затараторила Мартышка, — но все равно я больше не буду! У меня в защечных мешках сейчас только… — она раскрыла рот так широко, словно находилась на приеме у зубного врача, и стала вытаскивать из защечных мешков различные мелкие предметы. — Вот, смотрите: два маленьких кукурузных початка, пять шахматных фигур, — я их одолжила в одном доме, — вот расческа, ключ — не помню чей, но я его верну, честное слово! Я осознала!
— Она осознала, — поддержал Удильщик, — клянусь своей удочкой!
— Мы… мы дадим ей такую характеристику, такую характеристику… — не в силах выразить словами всю ее изумительность, Стрекоза затрепетала крыльями.
— Я подпишу любую! — заверил Кашалот. — В крайнем случае, мы возьмем Мартышку на поруки и перевоспитаем…
— Под мою личную ответственность, — добавил Гепард и пояснил: — Я ее сосед по Африке, и она все время будет находиться в поле моего зрения.