Кошмарное преступление в курятнике
Шрифт:
— Охране людей?! — коапповцы были озадачены: с чего бы это вдруг вид Гомо сапиенс стал нуждаться в охране? Исчезновение ему, кажется, пока не грозит, хотя сами люди делают для этого все возможное и невозможное…
— Вы уверены, что не ослышались? — недоверчиво спросил Рак.
— Абсолютно уверена! Как раз когда я подбежала, читали вслух предисловие. Мне запомнилась потрясающая фраза: «Если не принять срочных мер, могут серьезно пострадать
Реакция председателя КОАППа на столь нелепое допущение была немедленной и однозначной:
— Конечно, не может! Вы принесли эту книгу?
Мартышка замахала руками:
— Что вы, ее не достать ни за какие бананы! Мне ее даже в руки, не дали, только показали. Но я узнала адрес и привела с собой знаете кого? Сейчас увидите! — и побежала к кустам, росшим у входа па поляну.
— Небось, в книжном магазине знакомство завела, — предположила Сова (в те времена без такого знакомства невозможно было раздобыть не то что бестселлер, а хотя бы самую обычную книгу).
В это время из-за кустов донесся голос Мартышки, уговаривающий кого-то:
— Ну, миленький, ну, пожалуйста, еще несколько шагов…
— Что там происходит? — удивленно спросил Кашалот.
Гепард вгляделся.
— Редкостное зрелище, — сообщил он, — Мартышка тащит сюда Осла.
— А он-то, сердешный, упирается… — Сова захихикала, — И смех, и грех!
Тем временем голос Мартышки зазвучал громче:
— Ну, лапочка, ну, умоляю, мы уже почти на месте…
Ей отвечал недовольным тоном мужской бас:
— Все равно я вам тысячу раз повторю: не я написал, не я, не я, не я!!! — эти повторяющиеся «не я» очень напоминали ослиный рев: «и-a, и-a, и-a, и-а»…
Мартышке все-таки удалось подтащить Осла к коапповцам почти вплотную.
— Дорогой Кашалот, вот автор книги! — представила она. — Только он не сознается, и я его ничуть за это не осуждаю — наверняка все клянчат у него авторские экземпляры, да еще с автографом. А у него их не бесконечное количество… Но уж вам-то, председателю КОАППа, он не откажет, если вы попросите!
Кашалот терпеть не мог кого-либо о чем-либо просить, поскольку был убежден, что это несовместимо с его высоким положением в животном обществе. Но он так был заинтригован, так ему хотелось заполучить нашумевшую книгу об охране людей, что он решил поступиться гордостью.
— Уважаемый Осел… — но гость не дал ему даже начать фразу.
— Дикий нубийский Осел, с вашего позволения, — пробасил он сердито. — Настолько дикий, что не слыхал ни о каком КОАППе. Я вижу, вас это удивляет. А вы поживите в нашей глуши: участок пустыни в самом центре Сахары. Откуда же мне знать, что происходит на свете…
— А перелетные птицы? — в голосе Стрекозы слышалось неподдельное изумление. — Неужели они никогда не говорили вам о КОАППе?
— Перелетные птицы… — с горечью повторил Осел.— Дважды в год я вижу их в небе: осенью они летят из Европы на юг, весной обратно. Напрасно жду я, что кто-нибудь из них присядет хоть на минутку — даже маленькие трясогузки предпочитают лететь почти двое суток без отдыха, пока не пересекут всю Сахару, лишь бы не останавливаться в наших местах, где они не найдут ничего,
Гепард придвинулся к Кашалоту и прошептал:
— Что-то непохоже, чтобы этого длинноухого одолевала нежная забота об охране горячо любимых им людей.
— Действительно, непохоже, — согласился Кашалот. — Мартышка, откуда вы взяли, что книгу об охране людей написал наш гость?
— Ну как же — я собственными глазами видела ее название крупным шрифтом:
«ПОЧЕМУ Я ОСЕЛ».
Кто же еще, по-вашему, мог такое сочинить?
— Как будто нет на свете других ослов, — буркнул гость из Сахары. — Впрочем, у них не больше оснований питать к людям добрые чувства: диких сомалийских ослов загнали в бесплодную каменистую пустыню, их осталось всего лишь несколько сотен, диких азиатских ослов, возможно, совсем уже не осталось…
— А я вам объясню, — настаивала Мартышка, — почему я решила, что автор именно вы: ведь дикие нубийские ослы — родоначальники домашних ослов, разве не так?
— Да, к несчастью, так, — подтвердил Осел с тяжелым вздохом. — Шесть с лишним тысяч лет назад кое-кто из наших предков дал себя приручить, а потом и одомашнить. Их потомки, домашние ослы, сполна расплатились за это… Сколько седоков и грузов перевезли они, сколько сооружений помогали строить, подвозя на своих натруженных спинах тяжеленные камни! Египетские пирамиды и знаменитый храм Парфенон в Афинах возведены с их помощью. О, людская неблагодарность! Лошадь одомашнили позже, но ей — отборный овес, душистое сено, чистая вода, теплая конюшня и теплые слова; Ослу, который неприхотливее и выносливее Лошади, Ослу, который почти не болеет и дольше живет, этому труженику с добрым и веселым нравом — ничего, кроме насмешек и побоев… Вот о чем создал бы я книгу! Но я не умею писать. Зато могу петь, и раз уж меня сюда привели, я спою вам, хотите вы этого или нет!
И длинноухий гость спел ужасно жалостливую «Песню Домашнего Осла»:
Ходит-ходит по белому свету На несчастных ослов клевета — Что глупее их будто бы нету, И упрямее вроде бы нету, И коварнее якобы нету Средь домашнего скота. Я стою перед вами на площади, И никто мне поесть не дает… Ну скажите, чем хуже я Лошади? Я же родственник ее! Ведь когда-то ваш пра-пра-пра-прадед Был Ослу не хозяин, а друг… Так подайте же мне, Христа ради, Из мозолистых ваших рук.