Кошмарное преступление в курятнике
Шрифт:
Делегаты Съезда сгрудились вокруг Тюленя и стали рассматривать место на его голове, куда указал Морской Карась. Тюлень, польщенный всеобщим вниманием, изрек с важностью:
— Без обтюкателя в нашем деле никак невозможно.
— Так какого же морского дьявола вы позволили Человеку скопировать его конструкцию?! — это гневное обвинение бросил в лицо Тюленю Удильщик. Рак тут же предложил лишить делегата от отряда ластоногих мандата, а Мартышка — провести кампанию борьбы за повышение бдительности под лозунгом: «Тюлень — находка для шпиона». Обе инициативы были с энтузиазмом поддержаны почти всеми. Так ничего и не поняв, бедняга понуро поплыл к протоке, соединяющей озеро с морем,
От прежней инертности делегатов не осталось и следа, и Кашалот счел момент подходящим для следующего шага в осуществлении своих далеко идущих планов.
— Итак, — возвестил он, как бы подводя итог первому акту трагедии, — теперь вы знаете, когда и при каких обстоятельствах люди впервые воспользовались нашей конструкцией не в результате случайных наблюдений, как раньше, а преднамеренно, с заранее поставленной целью. Настоящая же, грозная опасность нависла над нами в тот момент, когда Человек стал обдуманно, методически и в больших масштабах сравнивать живые организмы со своими приборами и машинами. Сравнение оказалось отнюдь не в пользу приборов и машин… — Тут голос Кашалота приобрел настолько зловещую интонацию, что у слушателей по коже поползли мурашки:
— И вот, убедившись в своем отставании, Человек создал Бионику!
— А что это такое? — тотчас откликнулся Удильщик. — Понимаете, у нас, в глубинке…
— Вы меня доконаете со своей глубинкой! — взревел Кашалот. — Причем тут глубинка, когда и на поверхности об этой науке пока мало кому известно… Я бы даже сказал, что это, строго говоря, не наука, а направление мыслей, причем с явно криминальным оттенком, ибо задача Бионики — раскрыть все, абсолютно все наши технические секреты и похитить их!
Вздох ужаса пронесся над поляной, а Кашалот продолжал нагнетать еще больший ужас:
— Девиз Бионики: «Живые организмы — ключ к новой технике». Это мы-то с вами — ключ!
— Действительно, разве я похожа на ключ? — удивилась Стрекоза, оглядев себя и даже пролетев над озером, чтобы посмотреть на свое отражение в воде, и вдруг пропела:
Ах, этот ключ, ключ к сердцу Откроет вашу дверцу…— Помолчите, Стрекоза! — Кашалот всем своим видом ясно давал понять, что не потерпит в столь драматический момент каких-либо легкомысленных песенок. — Всякий, у кого есть сердце, должен не куплетики дурацкие распевать, а содрогнуться при виде разверзающейся пред ним бездны! Ведь некоторые из нас уже стали жертвами планомерного, поставленного на широкую ногу грабежа технических идей! Яркий пример тому — история с ухом Медузы. Дорогая Медуза, расскажите Съезду об этом преступлении.
Медуза хотела было выбраться на берег, но Кашалот остановил ее жестом, великодушно разрешив оставаться в воде. Поблагодарив его кивком колокола, она начала:
— Тяжело говорить, но и молчать не могу. Жизнь свою провела я скромно, обхожусь малым — зонтик да бахрома. Простая я, прозрачная — вся перед вами как стеклышко. Но нашелся
— Что-то на ухо не очень похоже, пробормотал Рак, осматривая этот медузий орган со всех сторон.
— Как же не ухо? — Медуза даже разволновалась. — Я ведь им слышу! Если буря где поднимется, я голос ее задолго услышу — часов за пятнадцать до того, как сама она объявится: сосуд звучать начинает, гудеть, камешки колышутся и на нервные клетки давят. И тотчас я подальше от берега отплываю, чтоб волной меня о камни не разбило. А Человек голоса бури не слышит, узнаёт он о ней по барометру — часа за два. Узнавать-то узнаёт, а приготовиться к встрече гостьи не успевает. Вот и подглядел он, какое у меня ухо, и сделал похожее. Нехорошо это, не по чести.
— Вы слышали? — воскликнул Кашалот. — Такая же участь ждет каждого из нас! — и он рубанул наотмашь ластом, как бы наглядно показывая, какая всех ждет участь…
Среди воцарившейся могильной тишины особенно громко и вызывающе прозвучал вдруг жизнерадостный смех.
— Кто смеялся? — грозно вопросил Кашалот.
Ответом был новый хохот, очень выразительный и, как ни странно для воцарившейся на поляне гнетущей атмосферы обреченности, — заразительный. Во всяком случае, кое-кто начал подхихикивать.
На Кашалота страшно было смотреть…
— Я еще раз спрашиваю, — возопил он в ярости, — кто посмел смеяться в эту трагическую минуту?!
Первой весельчака обнаружила Стрекоза.
— Это вон та птица смеется, — сообщила она.
Все посмотрели в указанном направлении и увидели расположившуюся на ветке довольно крупную птицу с бурым оперением и длинным прямым клювом.
— Наверное, у нее истерический смех — на нервной почве, от страха перед Бионикой, — предположила Мартышка.
— Так сказать, смех сквозь слезы, — сказал Гепард.
Рак выдвинул свою версию:
— А может, она просто хулиганка?
Конец спорам положила Сова, заявившая:
— Окстись, Рак, — какая же она хулиганка? Я про эту птицу наслышана — кулики наши, что в Австралии зимуют, про нее сказывали: Зимородок это тамошний, прозывается Кукабаррой, а ученые люди Смеющимся Зимородком его зовут, потому как утром, в полдень и вечером его разбирает смех. А сейчас аккурат полдень.
— Да, полдень, — подтвердил Кашалот. — И что же тут смешного?
— Кто ж его знает, — Сова развела крылья. — Только сказывают, будто не может он иначе: ровно в полдень Кукабарра засмеяться должон — хошь часы проверяй.
— Граждане, проверьте ваши биологические часы! — объявила Мартышка голосом радиодиктора. — Третий смешок дается ровно в двенадцать часов.
Кашалот, однако, счел шутку Мартышки неуместной, равно как и демонстрацию Кукабаррой точности биологических часов в ответственный и, можно сказать, судьбоносный момент, когда решается судьба…