Космонавт
Шрифт:
— Я буду участвовать?
— Ну а кто еще, Громов? Ты и старшекурсник Борисов Иван.
— Так точно, товарищ майор.
Крутов сжал губы, но во взгляде читалось одобрение:
— Ты ведь рвёшься в Качу досрочно, так?
Я кивнул.
— Так точно.
Экстерн — единственный шанс попасть в Качинское училище до весны. Но для этого нужно сдать программу на три месяца раньше.
— Участие в показательных выступлениях — это хороший шанс показать себя. Если справишься — комиссия рассмотрит
— «Если нет» — не будет, товарищ майор… Я справлюсь, — наконец, я понял, к чему клонит Крутов.
Он хмыкнул:
— Посмотрим. Мы отобрали несколько пар. Кто подготовится лучше, тот и будет выступать. Завтра в шесть утра на аэродроме. Будем отрабатывать. Свободен.
Я встал, отдал честь и направился к выходу. Но на пороге обернулся:
— Товарищ майор, а почему именно наша пара?
Крутов усмехнулся:
— Потому что ты — лучший из новичков. Я вижу твой потенциал уже сейчас. А он — самый… опытный. Посмотрим, что из этого выйдет.
Выйдя из кабинета, я остановился у окна в коридоре. На аэродроме уже кипела работа — механики возились у самолётов, готовя их к утренним полётам. Где-то там был и мой Як. Седьмое ноября скоро и времени на подготовку с каждым днём всё меньше. А если учесть, что погода может испортиться, реальных тренировочных дней останется и того меньше.
Мысленно я прошёлся по плану дня: утром полёты, потом теория, затем тренажёры. Насыщенно, но этого всё равно мало. Нужно больше.
Глава 23
Холодный октябрьский ветер гулял по летному полю, шурша сухой травой у рулежки. Я подтянул шерстяной воротник свитера, подходя к стоянке. Наш Як-18 уже прогревали — механик (дядя Петя, бывший фронтовик) в промасленном комбинезоне копошился у двигателя, изредка покрикивая мотористу:
— Вань, дай оборотов, бля! Не видишь — масло как кисель!
— Сам ты кисель, старый! — огрызнулся тот неслышно, но тут же громко добавил: — Сейчас, Петрович!
— Три минуты задержки, курсант, — голос Смирнова прозвучал за спиной.
Он стоял, заложив руки за спину, в потёртой кожанке — такой же, как у всех инструкторов. Лицо его не выражало ни одобрения, ни раздражения — просто констатация факта.
— Так точно, товарищ майор. Больше не повторится, — четко ответил я, принимая стойку «смирно».
Смирнов кивнул в сторону высокого широкоплечего парня в синей летной куртке с нашивками аэроклуба. Тот профессиональным движением проверял люфт элеронов, пальцы скользили по поверхности крыла, как у музыканта перед концертом.
— Борисов Иван, твой ведущий на показательных, — представил Смирнов. — Мастер спорта, три года в аэроклубе.
Борисов медленно развернулся.
— Значит, ты тот самый Громов, — сказал он. вроде бы, нейтрально, но в голосе улавливалась легкая насмешка. — Слышал, Лисин тебя хвалит. Ты хоть раз в паре летал?
— Нет. Но держаться в строю умею.
— На учебных — одно, — он бросил взгляд на Смирнова, — а в паре с ведущим новички обычно или отстают, или лезут вперёд.
Смирнов, наблюдавший за разговором, нахмурился:
— Хватит трепаться. Программа на сегодня следующая, — он затянулся папиросой и выпустил в воздух густую струю дыма. — Мы с Громовым летим в спарке — он управляет, я страхую. Борисов ведёт пару. Взлёт, сближение, два виража с креном 30 градусов. После — разбор полётов.
— Есть, — коротко ответили мы оба.
Борисов кивнул, но в его взгляде читалось сомнение. Когда Смирнов отошёл принять доклад механиков, он наклонился ко мне и шепнул вполголоса:
— Слушай, пацан…
— Я не пацан, — спокойно перебил я. — Мы оба курсанты.
Он замер на секунду, затем усмехнулся:
— Ладно. Тогда слушай, курсант. На показательных будут иностранные делегации. В прошлом году в Будапеште наши оплошали и строй развалился. Я такого не допущу.
Я поправил шлем и сухо заметил:
— Бывает… Но у меня другие планы.
Борисов на секунду задержал на мне взгляд, затем, подумав, добавил:
— Если почувствую, что ты не тянешь — скажу Крутову сразу, — закончил он, хлопнув меня по плечу с преувеличенной дружелюбностью.
— Не беспокойся, — я аккуратно снял его руку. — Ты делай своё дело, я — своё.
В его глазах мелькнуло раздражение, но в этот момент вернулся Смирнов:
— Ну что, орлы, готовы?
— Так точно! — ответил я.
Борисов лишь молча кивнул, поправляя шлем.
Взлетели по коробочке — Борисов впереди, мы следом. Двигатель ревел ровно, рули слушались чётко. Первый вираж прошёл нормально, но на втором Борисов вдруг резко увеличил крен до 45 градусов, хотя по плану было 30.
Я стиснул ручку управления, чувствуя, как самолёт пытается сорваться в скольжение. Включил триммер руля направления, парируя разворот педалями. Машина послушалась, но дистанция уже увеличилась метров до семидесяти.
— Громов, подтянись! — раздался в шлемофоне голос Борисова. В его тоне слышались раздражение и… Самодовольство?
— Сделаю, — ответил я, плавно добавляя газ.
На посадке Борисов сделал неожиданный манёвр — вместо стандартного захода резко развернулся и сел «по-походному», без выдерживания. Мне пришлось крутить «коробочку», чтобы не потерять дистанцию.