Космопорт
Шрифт:
Наш запуск не настолько эффектен, сравнительно скромен, но огромная мощь тоже чувствуется. В зал набилось полсотни человек, хотя в здании вряд ли работает больше пары десятков. Знаю, что и на крыши жилых домов кое-кто вылез, несмотря на запрет.
Выстрел из гигантской пушки, вот что такое наш запуск! Все смотрят на экран, затаив дыхание. Ф-ф-ф-у-х! Из земли выстреливает огромное облако то ли пара, то ли белого дыма. Облако тут же начинает с медленной величавостью опадать и рассеиваться. Только за счёт длины конструкции — более шестидесяти метров — можно увидеть серую полоску, устремившуюся в небо. Ракета становится
На экране мелькают цифры и рисуются графики:
1 секунда — скорость 1 116 м/с;
2 секунда — скорость 1 102 м/с, высота — 1 182 метра;
3 секунда — скорость 1 091 м/с, высота — 1 703 метра…
…
5 секунда — … отключаются двигатели «гильзы».
На 11-ой секунде скорость падает до 900 м/с, высота достигает пяти с половиной километров, удаление от точки старта — шести с половиной. В это время с ракеты встречным потоком — сбрасывается круговой обтекатель, закрывающий зазор между стенками ракеты и «гильзы», — срывает «гильзу», как ловкий насильник сдёргивает платье с доверчивой и наивной девахи.
Над «гильзой» раскрываются три парашюта, ракета задирает нос до шестидесяти градусов к горизонту. До семидесяти… с-цуко! В наушнике (воткнул только один) тревожное бип-бип, ракета еле заметно начинает рыскать и недопустимо увеличивать угол полёта.
Сжав губы, нажимаю ярлычок в виде красной кнопки и реальную красную кнопку на пульте. Высоко в небе вспухает гигантским цветком белое облако, распускающее спиральные инверсионные следы. Отброшенные двигатели короткие секунды продолжают работать.
В зале дружное «ах!», одновременный выдох полусотни человек.
С-цуко! Дождался красивого зрелища! Несколько миллиардов рублей улетело в трубу! Сначала из трубы, а затем в трубу…
Быстро успокаиваюсь. Многое пока неясно, но:
1. Ракета вылетела из трубы.
2. «Гильза» отброшена успешно. Как ещё приземлится, поглядим.
3. Первый манёвр увеличения угла возвышения осуществлён успешно.
4. Система самоликвидации сработала штатно.
Встаю, выхожу на середину сцены. Народ глядит с ожиданием и необъяснимой надеждой.
— А я тебе говорила, Вить, — негромко, но в зале тишина, произносит Света, — не надо было запускать в пятницу тринадцатого.
Неожиданно меня разбирает. Неожиданно и быстро. Подняв голову вверх, начинаю ржать. Так весело и заразительно, до слёз, что ко мне быстро присоединяется весь зал. Светланка, стоящая в первых рядах, удивлённо глядит на остальных.
— Спасибо, Свет, — кое-как успокаиваюсь. — Правда спасибо. Отличная шутка. Дело вот в чём, друзья мои. Настоящая неудача — это когда, например, ракета взрывается прямо в жерле и наружу вылетают одни обломки. А что получилось у нас?
И я перечисляю все четыре пункта.
— Даже если ничего хорошего не обнаружим, тьфу-тьфу-тьфу! — становлюсь суеверным. — То можем смело сказать, что процентов тридцать успеха от теоретически возможного максимума у нас есть.
— А каков был максимум? — вопрошает Терас Артур Вяйнович, широкоплечий крупный блондин, наполовину эстонец.
Речь не медленная, как в анекдотах об этой нации, но размеренная.
— Максимум состоял в том, чтобы вывести ракету на высоту двадцать километров
Артур Вяйнович у меня главный инженер строительства тоннеля. Флегматичный и основательный педант, этим меня и купил. Сманил его из казахстанской шахтостроительной организации.
— Всё, товарищи! Все по местам, у нас много работы!
13 мая 2032 г., пятница, время 10:15.
Космодром Байконур, около 7 км на северо-восток от старта «Симаргла».
С юга по степи мчались три машины, оставляя за собой длинные пыльные шлейфы. Ветер дул западный, поэтому правофланговый уазик шёл впереди, центральный пазик отставал метров на тридцать на параллельном курсе. Таким же образом чуть отставал левофланговый уазик. Пыльные шлейфы старательно копировали походный порядок автомобилей, шли в одном направлении параллельными курсами. Отличие состояло в том, что шлейфы сливались в одно целое и через полкилометра в экстазе размазывались по обширному пространству. Истончаясь и оседая на жёлто-серую землю.
Наперерез из глубины неба появляется десантно-штурмовой вертолёт и, снизившись до высоты в пару метров, вычерчивает пересекающийся пыльный след как запрещающий знак. Из брюха выпрыгивают солдаты цвета хаки с автоматами в руках. Быстро выстраиваются в цепочку с интервалом в восемь-десять метров. Отделение таким способом перекрывает ширину до сотни метров.
Вертолёт поднимается выше и садится сзади цепи военных в полусотне метров. Правофланговый уазик заворачивает в сторону и пытается объехать заслон. Крайний солдат, кивнув на команду офицера стоящего чуть позади в центре, непринуждённо поднимает автомат. После заученного движения раздаётся сухой треск автоматной очереди. Уазик резко останавливается перед цепочкой пулевых фонтанчиков.
Из уазика выпрыгивают трое в синей униформе Роскосмоса. Из других машин вываливаются остальные. Большинство в такой же форме, но есть и в обычной гражданке. Самый представительный и самый разозлённый из правофлангового уазика несётся, потряхивая небольшим брюшком к солдату, но резко останавливается, завидев угрожающее движение ствола.
— Все вопросы к командиру, — кивает в сторону солдат. — Ещё шаг ко мне, открою огонь на поражение.
— Совсем с ума тут посходили! — орёт высокий и представительный и трусцой мчится к офицеру.
Постепенно отдаляется от цепи солдат, которые провожают его стволами. Впрочем, судя по всему, держат направление стрельбы по ногам, если что.
Старший лейтенант с дерзкими глазами, лениво поведя мощным плечом, прикусывает зубами травинку. Он уже встал впереди цепи своих солдат. Насмешливо и презрительно смотрит на приближающегося гражданского начальника. С тем же выражением лица наблюдает, как тот восстанавливает порушенное стремительным бегом дыхание.
— Что здесь происходит?! — вдох-выдох несколько раз… — Вы что себе позволяете?! — опять внимание дыхалке.