Костры на башнях
Шрифт:
— Соображаешь, что говоришь?! — разозлился брат. — Или ты думаешь, что там, в горах, мы играем в разбойники.
— Что ты пристал к ней, как репейник к бараньему курдюку. — Махару явно не понравилось, как Асхат разговаривает с сестрой.
— Не мешай. Стой в стороне и слушай.
— А ты спрашивай по-человечески, — не отступал Махар. — Говори, а не стращай. Заира такой поступок совершила, а ты…
— Помолчи! — повысил голос Асхат. — Значит, колонну ты обнаружила у нашего села? — уточнил он.
— Что тут сомневаться! — выпалил Махар. —
— Что ты болтаешь? Сообразил! — насмешливо воскликнул Прохоров. — Где Лариса, а где ущелье? — Твердости в его возражении, однако, не чувствовалось: он, казалось, намеревался уточнить, вызывая ребят на спор. — Колонна может свернуть, не доходя до села. Верно, Асхат?
— Не будем голову ломать, — ответил Аргуданов важно, как человек, оказавшийся в центре внимания. — Я — чабан. Меня не проведешь. И могу сказать точно: немцы выбрали ущелье «Надежда». Надеются, гады! Могу сказать еще вот что — выбрали правильно. — Он подмигнул товарищам. — Но и мы — себе на уме. Горцев не проведешь.
Он повернулся к Заире.
— Мы пошли. Нам надо спешить. А ты иди скорее домой, — на сей раз он заговорил с сестрой вполне миролюбиво, с теплотой в голосе. — Молодцы, что сообщили, Только смотри… будьте осторожны. И вообще…
Он замолчал: Заира его не слушала, переглядывалась с Махаром. Асхат был задет: он, старший брат, дает сестре наставления, а она тем временем глазки строит Зангиеву, а на него — ноль внимания.
— Ладно. Ступай, — поторапливал Аргуданов.
— Я провожу ее. — Махар рванулся вперед.
Асхат схватил его за руку, крепко сдавил.
— Соображаешь, что делаешь? Нам надо срочно возвращаться в роту.
Заира махнула рукой на прощание, мелькнуло ее сиреневое платье среди камней, и она скрылась.
— Чего стоишь? Окаменел, что ли? — бросил Асхат. — Мы уходим.
Махар и в самом деле точно окаменел среди бездыханных скал, все еще смотрел девушке вслед. Он, пожалуй, и себе не смог бы толком объяснить, от чего больше загоревал: то ли оттого, что не может побыть с любимой девушкой хотя бы с полчаса, то ли переживал, как бы не случилось с ней беды в дороге. «Неужели не наступит долгожданный день, когда мы сможем быть вместе? — думал он. — Мы любим друг друга, и никто не может этому помешать — даже брат Заиры!»
Очнувшись, Махар быстро обогнал Прохорова и пошел следом за Аргудановым.
— Послушай, Асхат, почему ты такой грубый? — не удержался Зангиев. — С нами еще полбеды, но ты и с сестрой такой же.
— Я — чабан. С баранами все время дело имею. А они вежливостей не понимают. Только язык кнута… — пробурчал в ответ Асхат.
Какое-то время взбирались вверх молча, сосредоточение глядя под ноги. Потом Зангиев оглянулся — сзади никого.
— Эй, постой! — позвал он Асхата. — Стой, говорю! Прохоров пропал!
Аргуданов даже не обернулся.
— Тебе говорю — постой! — вскричал Махар. — Слышишь, Прохорова не видать.
— Чего паникуешь? — Асхат остановился,
— Может быть, что-то с ним случилось? Ногу подвернул или…
— Или немцы увели? Рта у него нет? Мог бы закричать. — Аргуданов подождал еще минуту и заявил: — Нельзя нам время терять. Сделаем так: ты дожидайся Прохорова, придете вместе. А я поспешу — командиру надо срочно о немецкой колонне доложить.
Махар хотел было взобраться на скалу, откуда виднее, но потом передумал — ведь на скале его могли увидеть фашисты. Он прошел метров тридцать — сорок вниз, завернул за скалу, миновал кустарник и неожиданно остановился. «А что, если Прохоров где-нибудь уже там, выше?» Обогнал их по другой тропке смеха ради. А он, Махар, мчится вниз, очертя голову.
— Саша! — позвал он негромко.
Кругом тихо. Куда же он делся? Не откликнулся Прохоров и во второй раз. А что, если его схватили немецкие разведчики? Схватили так, что и пикнуть не успел. Махара охватила тревога. Что же делать? Он снял с плеча винтовку, осмотрелся внимательнее: нужно быть начеку.
— Где ты, белобрысый черт? — Собственный голос показался Махару чужим.
Покосился на застывшие в стороне темно-серые валуны, притаившиеся поодаль кустарники. А если там немцы и ждут удобного момента, чтобы схватить и его, Махара?
Вдруг за его спиной послышались шаги, покатились камешки. Махар резко развернулся в сторону шума и, сжимая винтовку покрепче, взволнованно прокричал:
— Стой, кто идет?
Зашевелились макушки кустарника, скатилась по ложбине щебенка.
— Ну чего ты раскричался? — недовольно пробурчал Асхат, из пожелтевшей листвы кустарника показалась его сердитая физиономия.
— Послушай, Асхат! — обрадовался Махар тому, что Аргуданов вернулся. — Дело, видать, серьезное. Прохорова нигде нет…
— Сейчас поищем.
Но искать Прохорова теперь не пришлось, он появился потный, запыхавшийся, возбужденный:
— Что же получается? Убегаете, аж пятки сверкают. Хотя бы раз оглянулись. Немцев видели?
Асхат и Махар переглянулись.
— Так и знал. Под носом у вас прошли разведчики, а вы ушами хлопаете.
— Ты кого-нибудь видел? — Асхат уставился на Махара.
— Нет. — Зангиев пожал плечами.
Обоим стало неловко.
— Вот и получается ерунда! — усмехнулся Прохоров. — Отстал от вас, в горах я новичок, смотрю — немцы. Стал вам махать рукой, куда там. Одни ваши спины мелькают за кустарником. А крикнуть опасно, услышат. Совсем близко были. Решил пойти за ними. Нужно было выяснить: куда это они направляются? Оказывается, туда, в сторону ущелья, потопали.
Генерал Тимофеев задумчиво заметил:
— Ты был прав. Немцы и в самом деле выбрали ущелье «Надежда».