Косые тени далекой земли
Шрифт:
Дональд откашлялся.
– Понятно. Теперь я понимаю, в чем цель ваших розысков. Однако позвольте заметить, испанская война кончилась более полувека назад. Даже если допустить, что моя мать знала этого человека, его самого, скорее всего, давно уже нет в живых.
– Вы совершенно правы. Но, понимаете, ваша мать – моя последняя надежда. Я уверен, что Гильермо работал у вас в магазине, когда вы были еще ребенком. Даже если вы не помните, его наверняка помнит ваша мать. Пожалуйста,
Дональд некоторое время раздумывал, затем неуверенно проговорил:
– Как я вам уже сказал, последнее время моя мать несколько нездорова. Я не уверен, что у нее хватит физических и душевных сил, чтобы встретиться с вами. Как ее сыну мне, пожалуй, следовало бы отказать вам, но я все же передам ей вашу просьбу и попробую выяснить, сможет ли она чем-либо быть вам полезной. Скажите мне еще раз, как вас зовут?
Рюмон назвал свое имя, фамилию и место работы. Судя по наступившей паузе, Дональд записал все данные.
– Ну хорошо, – наконец сказал он. – Вы сможете позвонить завтра?
– Когда лучше позвонить?
– Когда угодно после трех.
– Спасибо, я непременно позвоню. Просто не знаю, как благодарить вас: я оторвал вас от работы в такой поздний час, а вы с таким терпением выслушали все мои странные просьбы. Хотелось бы надеяться, что завтра меня ждет благоприятный ответ.
Рюмон осторожно положил трубку на рычаг.
Ну вот, теперь все зависит от Леоноры Грин.
38
Рюмон Дзиро настойчиво стучал в дверь.
Казалось, он прождал целую вечность, прежде чем за дверью наконец послышалось движение.
– Кто там? – спросили по-испански.
– Это я, Рюмон, – ответил он по-японски.
Некоторое время ответа не было.
– Ты выпил?
– Ну вот снова… Тебе что, спросить больше нечего? Прямо председатель общества трезвости.
– Зачем ты пришел?
– Если я скажу, что пришел занять у тебя библию, ты мне поверишь?
Послышались шаги: сначала они удалились от двери, затем, некоторое время спустя, снова приблизились. Раздался щелчок внутреннего замка, затем лязг цепочки, и дверь открылась.
С напряжением на лице на него снизу вверх смотрела Кабуки Тикако.
– Я что, разве не пожелала тебе спокойной ночи?
Рюмон встретил ее взгляд.
– Во всяком случае, «прощай» ты мне точно не сказала.
– Я забыла повесить табличку «Не беспокоить».
– Я бы все равно скатал ее в трубочку
Тикако сжала губы, немного подумала и отошла на шаг назад.
– Заходи.
Рюмон прошел внутрь и закрыл за собой дверь. Аккуратно запер замок и навесил цепочку. Тикако молчала.
Пройдя мимо ниши с вешалкой, затем мимо ванной, он открыл внутреннюю дверь и вошел в комнату. Номер Тикако был на одного, несколько старомодный по стилю, но тихий и уютный. Взглянув на кровать, он понял, что Тикако только что поспешно набросила на нее покрывало.
На девушке был желтый тренировочный свитер и джинсы. Наверняка все это она тоже только что на себя надела.
– Ты спала?
– А ты что думаешь, я в три часа ночи играю в дартс? – В ее голосе было столько же чувства, сколько в штампе: «Товар произведен и сертифицирован в Японии».
Рюмон подошел к окну и сел на диванчик. Тикако тихонько опустилась на кровать. Ее коротко подстриженные волосы были немного взъерошены.
Вдруг сердце Рюмона яростно забилось.
– Я и сам, знаешь, прожил свою жизнь не как святой Конфуций.
В тусклом свете гостиничной лампы ее лицо на мгновение показалось ему будто сделанным из белого фарфора.
Тикако холодно улыбнулась:
– И поэтому ты готов закрыть глаза на то, что было между мной и Кайба Рэндзо?
Рюмон потер рукой шершавый от щетины подбородок.
– Нет, «закрыть глаза» всегда означает презрение. Ты передо мной ни в чем не виновата. Если ты и чувствуешь вину, то не передо мной, а перед собой.
Ее губы еле заметно шевельнулись. В глазах промелькнула боль.
Тикако вдруг сменила тему:
– Ты и правда собрался в Лондон?
Он уже рассказал ей в Толедо о том, что ему удалось выяснить о букинистической лавке «Кортес».
– Разумеется. Я, кстати, только что установил местоположение магазина этого Грина. Обязательно нужно будет съездить.
Вдруг тишину ночи прорезал звонок телефона.
Тикако застыла на месте, будто изваяние.
Рюмон взглянул на стоявший у изголовья кровати телефон. Прозвенел второй звонок, третий…
Тикако сидела совершенно неподвижно, не сводя с Рюмона глаз.
Рюмон встал. Медленно, но без колебаний он подошел к девушке. Взяв Тикако за плечи, он заставил ее встать и, не говоря ни слова, поцеловал.
Она ухватилась за его пиджак, словно хотела оттолкнуть Рюмона, но в следующий момент ее тело обмякло в его руках. Еще немного, и Тикако упала бы на кровать.
Рюмон прижал ее к себе, не давая упасть, и снова нашел ее губы своими.
Тикако разжала зубы, впуская его язык. Он почувствовал тяжесть ее тела в своих руках. Казалось, она сама желала, чтобы он повалил ее на кровать. Но Рюмон не поддался.