Косые тени далекой земли
Шрифт:
Рюмон вздохнул с облегчением.
Это был Хамано – заведующий иностранным отделом, тот самый, с которым Кивако и Рюмон встречались за ужином перед его отъездом в Испанию.
– Здравствуйте, это Рюмон, из информационного агентства Това Цусин. Спасибо за помощь, которую вы оказали мне в тот раз.
– А, здравствуйте, здравствуйте. Нет, что вы, это вам спасибо, вы так много для меня сделали…
Рюмон отчетливо представил себе, как Хамано сейчас прилежно кланяется.
–
– Ах, ног оно что… спасибо вам за внимание. Все случилось так внезапно, в компании такой переполох… Как идет ваша работа? Надеюсь, наш Спитаку хоть на что-то вам сгодился?
Рюмон начал терять терпение:
– Да, да. Он мне очень помогает. Скажите лучше, в каком она сейчас состоянии?
– Я ему, знаете, строго-настрого наказал, чтобы никаких оплошностей… Ах да… о состоянии председателя? Трудно что-либо предугадать…
– В сознание она еще не пришла?
– Да вот… пока еще… к сожалению…
– Понятно. Мне завтра придется съездить в Лондон, но я вам еще буду звонить. Вы не могли бы предупредить других, на случай, если вас не окажется на месте?
– Положитесь на меня, я предупрежу всех наших. И непременно передам председателю, что вы звонили, господин Рюмон, как только она придет в сознание. Вы можете во всем положиться на меня, я сделаю все возможное, уверяю вас.
– Я на вас очень рассчитываю, – проговорил Рюмон с автоматической вежливостью и положил трубку.
Тикако все еще не выходила из ванной комнаты.
Рюмон вышел в коридор и постучал в дверь ванной:
– Ты как там? Все в порядке?
После паузы послышался приглушенный ответ:
– Не нужно ради меня уходить из компании.
Видимо, она имела в виду его слова об увольнении.
– Это мы обсудим потом. А пока открой мне. Пиво из моего живота, кажется, просится наружу.
Снова короткая пауза, затем ответ:
– Смотри, потом пожалеешь…
– Может, и пожалею, но слив первым делом пиво…
Дверь открылась. За ней стояла Тикако.
С притворным спокойствием Рюмон взял большое махровое полотенце и набросил на нее.
– Что ты здесь столбом встала? Ложись. Мне нужно справить нужду.
Тикако сморщила нос и проскользнула мимо него в номер.
Она, видимо, принимала душ – ванна была еще мокрой.
Рюмон вымыл руки и взглянул в зеркало. Он не брился со вчерашнего утра, и щетина покрывала лицо серой тенью. Он протянул руку к полотенцу и заметил, что рука дрожит. В груди бешено
Он вернулся в номер. Стояла почти кромешная тьма.
В тусклом свете из окна едва виднелись контуры кровати.
– Ты всегда был трусом. Трезвым ты и за руку меня никогда бы не взял.
– Просто так получалось, что каждый раз, когда я брал тебя за руку, я был не трезв.
– То есть ты всегда был не трезв, верно?
Рюмон снял пиджак.
– Верно. Гордиться мне нечем, я мужчина неотесанный и одинокий, и спиртное – мой единственный друг.
– Да, гордиться и впрямь нечем.
Еще немного, и Рюмон оторвал бы пуговицы с рубашки.
– Когда я трезвый, я всегда чувствую себя неуверенно, будто ступаю по щебенке босыми ногами.
– Хотя давно пора подошвам огрубеть.
Пряжка на поясе звякнула, он покраснел.
– Совсем бросить пить я, наверное, не смогу, но постараться пить меньше мне вполне по силам. Хоть и немного, но я все-таки повзрослел.
– Просто постарел, вот тебе и требуются меньшие дозы.
Рюмон чуть было Кб начал снимать носки прежде ботинок.
– А ты все говоришь без умолку, как всегда.
– Прости…
– Ничего. Когда человек не уверен в себе, он всегда говорит слишком много. А когда он уже не может выдержать напряжения – плачет.
– Вот еще. Будто ты что-то в этом понимаешь.
Рюмон подошел к постели и откинул простыню. Кожа Тикако была настолько белой, что контуры тела почти сливались с простыней. Лишь одно место выделялось на белом фоне, и Рюмон опустился перед ним на колени.
Тикако быстро схватила его за ухо и потянула, пока его голова не оказалось над ее лицом.
– Дурачок ты совсем, – прошептала она ему на ухо.
– Зато ты вовсе не дурочка – зацапала себе мужчину, который сходит от тебя с ума…
Тикако, не ответив, отпустила его и повернулась спиной.
И зарыдала так, будто в ней прорвалась какая-то запруда.
39
Из-за плохой погоды вылет задержали, так что Рюмон Дзиро и Кабуки Тикако прибыли в лондонский аэропорт Хитроу только к полудню.
В самолете Тикако сказала, что ей было бы интересно остановиться в отеле «Браунз», в Мэйфере. По ее словам, отель этот не отличался удобствами, как гостиницы американского типа, но зато от него веяло благородной стариной. Он пользовался большой популярностью, и так как комнат там было немного, то обычно желающим приходилось заказывать номер за полгода.