Косые тени далекой земли

Го Осака

– Гильермо живет здесь, в Англии, как гражданин этой страны. И намерен также умереть англичанином.

– У меня нет ни малейшего намерения этому препятствовать. Но Гильермо – японец. Хотя вырос он в Мексике, он всегда был и остается чистокровным японцем.

Леонора выпрямилась и упрямо замотала головой:

– Неправда. Билл – англичанин. И для себя самого, и для меня.

Рюмон почувствовал, как все его тело напряглось.

– Простите, что вы

сказали сейчас? Вы сказали «Билл», не правда ли?

Леонора молчала. Все ее тело было напряжено.

42

Сидящий рядом с ней Дональд Грин нарочито закашлялся.

– Мать всегда называет Гильермо Биллом.

Рюмон с недоумением посмотрел на нее.

В разговор вмешалась Тикако:

– Гильермо по-английски – Уильям. А уменьшительное от Уильяма – Билл.

Она была совершенно права. Имя «Гильермо» соответствовало французскому «Гийом», немецкому «Вильгельм» и английскому «Уильям». Гильермо. Уильям. Билл.

Рюмон вытер ладони о полы пиджака.

– Но ведь Биллом зовут вашего мужа.

Леонора снова начала теребить цепочку, на которой висели ее очки, и на некоторое время погрузилась в раздумье. Наконец ее плечи бессильно поникли, и она проговорила, как бы сдаваясь:

– Так и есть – я вышла замуж за Гильермо.

У Рюмона перехватило дух.

Потрясение было сильнейшее, будто его вдруг выбросило в абсолютный вакуум.

– Вы вышли замуж за Гильермо? – машинально повторил он.

Леонора кивнула и поспешила объяснить:

– За те несколько раз, что я вместе с отцом приходила в магазин «Кортес», я успела влюбиться в Гильермо по уши. Мы полюбили друг друга всем сердцем, я имею в виду буквально именно это – всем сердцем. Отец взял Гильермо с собой в Лондон для того, чтобы устроить нашу свадьбу и передать ему в наследство наш магазин. Когда мы поженились и он стал членом нашего торгового дома, он отказался от своего прежнего имени и стал Уильямом Грином. Поэтому я и сказала вам, что Гильермо тогда умер.

Рюмон покачал головой. Он не понимал, что все это значит.

Перед глазами встало лицо Билла Грина, каким он только что его увидел: выпяченная нижняя губа, длинный нос… И это двухметровое тело. Произошла какая-то ошибка. Этот человек просто не мог быть Гильермо, да и вообще японцем.

Леонора с Дональдом снова переглянулись.

Леонора кивнула, Дональд нагнулся над столом и нажал кнопку интерфона.

– Майкл, прости за беспокойство, не можешь ли ты передать отцу, что я прошу его прийти к нам в офис?

Полностью растерянный, Рюмон взглянул на Тикако. Девушка покачала головой, так же как и он, не в силах скрыть свое недоумение.

Дверь офиса отворилась.

Рюмон встал и повернулся к двери. На пороге стоял Билл Грин.

Билл обратился к Дональду – голос его был подобен трубному рыку слона:

– Дональд, мне надо обратно в магазин. Что-нибудь нужно? Мы сегодня с Эдди дежурим до утра.

–

Нет, ничего. Ты там, главное, не перетруждайся, ладно? – ответил Дональд и, переведя глаза на Рюмона, продолжил: – Позвольте представить вам старейшего сотрудника нашей фирмы, старшего приказчика Майкла Ричардсона.

Огромный мужчина нагнулся, нависая над Рюмоном, и протянул ему руку:

– Майкл. Мы с вами еще в магазине виделись, помните?

Рюмон, опомнившись, пожал протянутую руку.

– Приятно познакомиться. Рюмон, – ответил он, еще больше путаясь в мыслях. Если этот человек не Билл Грин, то где же тогда муж Леоноры? Неужели этим двоим не надоело водить людей за нос?

Сразу после того, как Майкл вышел из офиса, в дверях показался другой человек.

Рюмон широко раскрыл глаза. Невольно он затаил дыхание.

Перед ним стоял седовласый старик с черными глазами.

– Мистер Рюмон, – заговорил Дональд, – мне нужно еще раз перед вами извиниться. Это и есть муж моей матери и мой отец – настоящий Билл Грин.

Рюмон, словно окаменев, не сводил глаз со стоявшего перед ним человека.

На вид ему было уже далеко за восемьдесят. Коричневый твидовый пиджак, белая рубашка-поло и темно-коричневые брюки. Рюмон вспомнил, что мельком видел этого старика со спины, расставлявшего книги на полках. Плечи его ссутулились, но сбит он был крепко и ростом тоже немал. Глубокие морщины, избороздившие лоб, скулы, твердые, как камень…

Он, без всяких сомнений, был азиатом.

Мужчина пристально посмотрел на Рюмона и медленно протянул ему руку:

– Рюмон Дзиро-сан, не так ли? Рад вас видеть у себя.

У Рюмона подогнулись колени.

Мужчина, хотя медленно и без особой уверенности, все же говорил на японском языке.

Рюмон принял протянутую для приветствия руку: казалось, будто его рука попала в тиски. Мужчина некоторое время не отпускал ее.

– А вы – Гильермо, да? – в свою очередь спросил Рюмон, и мужчина наконец отпустил его руку.

– Да. Я – Гильермо.

В разговор вмешался Дональд:

– Если можно, я бы попросил вас, мистер Рюмон, и тебя, отец, говорить по-английски. Чтобы нам с матерью тоже было понятно.

Рюмон обернулся к нему и посмотрел ему в глаза:

– Но почему вы сразу не сказали нам правду? Неужели была необходимость во всех этих сложностях?

Дональд пожал плечами:

– Поймите меня правильно, когда вы позвонили той ночью мне в магазин, в нашем доме начался своего рода переполох. Я не знал ничего о прошлом моего отца, кроме того, что он родился в Японии. Мать знает немного больше меня. И до сих пор нас это вполне устраивало. Я боялся, что, если у вас возникнет возможность выяснить его прошлое, мир в нашей семье может пошатнуться. И для начала обстоятельно обсудил свои опасения с родителями. Что вам от нас нужно? Если свести вас с отцом, то что вы от этого получите и что мы потеряем? И тому подобное.