Кот и его Хозяин

Суворов Алексей Александрович

Однако сегодня моя точка зрения кардинально переменилась. Самое последнее, что я буду ждать - каменный дождь, идущий из тёмных облаков пыли, медленно, очень медленно уносимых ветром куда-то в даль... Темно, ни один лучик солнца не пробивается сквозь эту плотную вуаль неба. Щебень, разлетающаяся при падении облаками мелкого крошева, заволакивает улицы плотным пылевым туманом - показаться там сейчас без повязки равносильно самоубийству. Как, впрочем, и без каски. А лучше так вообще сидеть где-нибудь под крышей, вот как мы сейчас...

Отстранившись от проёма, в который уже начало затягивать облаком бетонной

взвеси, я улёгся на старую половую тряпку, кем-то брошенную в углу. За стеной раздавались шаги, изредка что-то грохотало, скатывалось или падало. В дверном проёме, сейчас больше похожем на вогнутую линзу с боку, мелькал слабый лучик света. Интересно, это так всегда бывает - если чего-то много, то оно тебе не нужно или даже вредно, а как только это что-то хоть кому-нибудь понадобиться, то его количество уже стремиться к нулю... наверное, это один из законов мироздания. Право, жаль, что его-то Катастрофа по какой-то причине не вывернула на изнанку...

Обернувшись к окну, я вновь вернулся к размышлениям о погоде. Потом неожиданно вспомнились мысли Хозяина вечером на кануне похода... да, я, пожалуй, недалеко от него ушёл - считаю что-то самым-самым, не имея полной картины, лишь эскизы да фрагменты... хотя, с другой стороны, в чём-то верны и мои предыдущие рассуждения, ведь для меня с нынешним горизонтом кругозора это вершина пирамиды. Ох, как же всё в этом мире относительно!..

Свернувшись калачиком, я дремал. Хозяин, усевшись вплотную к небольшому костерку, перешивал чью-то одежду в новый рюкзак. Рядом с ним горкой лежали отобранные в путь вещи. На улице изредка постукивали последние камушки, возвращающиеся на землю. Да и пыль уже начала развеиваться, что на небе, что на земле - скоро уже можно будет попытаться выбраться отсюда.

Поднявшись, Хозяин слегка потрепал новоявленный рюкзак, проверяя на прочность быстрые швы.

– Ладно, - удовлетворившись результатом произнёс он.
– На пока сойдёт, а потом уж как-нибудь доведу до ума... а тебе, кошатина, придётся пока что на своих четырёх топать!

Приподняв веки, я хмуро посмотрел на укладывающего вещи Хозяина. Поду я, ага, размечтался...

Закончив с поклажей, он отряхнул одежду, служившую подстилкой остальному добру. На левую руку в квартире он нашёл несколько перчаток вместо окончательно истрепавшейся, заодно подобрав и две новенькие джинсовые куртки да плотные штаны. Переодевшись, Хозяин задумчиво повертел в руках полоску чёрной ткани, затем осторожно приладил его на лицо так, чтобы полностью скрыть левый глаз. Повертев головой туда-сюда, хмыкнул и сунул повязку в карман.

Повесив на плечи рюкзак и взяв меня на руки, Хозяин сел в оконном проёме, свесил ноги вниз. Высоты метра три, хоть и страшновато, но прыгать можно. А вот топорщившийся во все стороны острыми складками асфальт отнюдь не добавляет уверенности... помедлив несколько секунд Хозяин ловко соскользнул вниз, приземлившись точно между двумя разрывами. Оглянувшись, он ошарашенно застыл, и лишь через несколько мгновений поражённо прошептал:

– Е-едрить-коротить... Скот, ты тоже это видишь, да?.. А то у меня уже один раз было что-то... глюканутое на всю дырку в груди...

Я видел.

И был ошеломлён не меньше Хозяина.

Вместо узкого прохода и арки нашим глазам предстал

классический бульварчик середины двадцатого столетия. Точнее говоря, его часть, метров тридцать в диаметре, причудой нового катаклизма вставленная как раз там, где только что бушевал вихрь. Ровная серая плитка заменила изуродованный асфальт, вокруг, напоминая картонные декорации, стояли фронтовые стены пятиэтажек. В центре, будто поддерживая друг друга, склонились над простенькой уличной скамьёй два иссохших деревца. Ни одна пылинка, ни один осколок не закатился за незримую черту разграничивающую время.

Подобное мы уже встречали, и не раз - то тут, то там небольшими пяточками полянок проявлялись кусочки прошлого, неприхотливо вкроенные в окружающий ландшафт Города. Обычно они были пятьдесят-столетней давности, пару раз примерный "возраст" мысленно оценивался Хозяином в двести-триста лет. Ни разу нам не встречался осколок будущего, из чего Хозяин сделал мрачный вывод: нет у человечества другого будущего, помимо вечного заточения здесь.

Несколько раз мы даже, как и сейчас, становились свидетелями возникновения подобных мест. Однако тогда всё было куда менее... масштабно.

И на этот раз, впервые, помимо декораций из прошлого появились... люди.

Несколько секунд Хозяин стоял молча. Затем, невнятно что-то прошептав, напялил на лицо повязку и медленно, словно нехотя направился к спящей на скамье парочке. Я, чуть помедлив, побежал следом.

Это были подростки, лет тринадцать-шестнадцать на вскидку - в любом случае они были явно младше Хозяина. Девочка одета в коричневое платье и белый фартук, на мальчишке - тёмный костюм, брюки подпоясаны широким ремнём с массивной бляшкой, на топорщащихся во все стороны волосах - съехавшая набок фуражка. У обоих к одежде на груди прикреплён значок, на коленях лежат портфели.

Безвольно повесив головы, они спали. Именно спали - я слышал дыхание и биение сердца.

Хозяин, несколько мгновений стоял перед "находкой", а затем осторожно потрепал мальчишку по плечу:

– Эй, парень, ты спишь?

Дёрнувшись, он вскочил, сонно хлопая глазами, хотел было что-то сказать, но вдруг покачнулся, закатил глаза и вновь плюхнулся на скамью.

А вот теперь все признаки глубокого обморока.

Нащупав пульс и удостоверившись в дыхании бедолаги, Хозяин, памятуя о предыдущей попытке, осторожно коснулся плеча девочки. Глубоко вздохнув, она сквозь толстые стёкла очков обвела нас осоловевшим взглядом и снова сладко засопела.

– А они очень похожи... близнецы, наверное, - тихо произнёс Хозяин, осторожно переложив брата на расстеленное рядом одеяло. Сестра, тут же воспользовавшись предоставленной возможностью, растянулась по всей скамье.

Ещё раз посмотрев на получившийся лазарет, Хозяин поднял съехавшие с лица девочки очки и, сложив их, протянул руку положить их на подлокотник... так и недонеся её, он обескураженно замер.

Я, почувствовав, что в душе Хозяина что-то происходит, резко обернулся к нему. Он, побледнев, вертел в руках очки. Другие, не те что только что хотел положить на подлокотник, их оправа была куда светлее. Посмотрев на мальчишку, Хозяин, сжав губы в тонкую линию, осторожно водрузил их ему на нос. Прямоугольные линзы в чуть искривлённой оправе бросали на плитку солнечные зайчики.