Кот и его Хозяин

Суворов Алексей Александрович

Ядрён Газон, да что ж у нас всё через пятую точку?! Хозяин, давай, я тебя предупредил, линяем отседава пока пятки не поджарило!!

Услышав мои причитания, Хозяин тут же отпрянул от проёма, быстро осмотрелся по сторонам, сдавлено выругался и, развернувшись, что было сил рванул по извилистому проходу.

И было от чего.

Вцепившись когтями в плотную ткань, едва не вываливаясь из мешка, я, развернувшись мордой назад, мог разглядеть происходящее в деталях. Воздух под аркой сгустился, потемнел, начал заворачиваться по спирали, всё быстрее и быстрее, образуя даже не воронку, а скорее цилиндр кружащихся потоков тёмного воздуха. Он разрастался, набирал мощь, легкий гул исходивший от него быстро перерос в оглушительный

грохот, казалось, способный легко порвать самые крепкие барабанные перепонки. Когда звук достиг апогея, в центре воздушного столба вспыхнуло что-то белое, и он тут же начал расширяться, образуя выпуклый диск. Коснувшись стен, его края легко прошли сквозь них, не причинив никакого вреда.

Неожиданно мир, подпрыгивающий в такт бегу, провернулся, и мы плашмя растянулись на земле. Мешок сорвало с плеч, меня в нём протащило ещё метра два. Вывернувшись из спеленавшей ткани, я на неверных ногах подошёл к Хозяину.

Давай, вставай, ну же! Вставай!! Хозяин, пожалуйста, ещё чуть-чуть и мы покойники! Ну пожалуйста!..

Безуспешно потыкавшись мордой в его рассечённый, мокрый от крови лоб, я, покачиваясь, обошёл распростёртого на земле паренька. Вот и причина падения - левая нога, провалившись в щель между разошедшимися пластами асфальта, застряла, и теперь ниже колена неестественно напоминала металлическую косичку, скрученную спиралью. Все попытки хоть как-нибудь помочь Хозяину оказались безуспешными.

В отчаянии я забрался ему на спину, улёгся, уткнувшись мордой в грязную одежу. Ну что ж, помирать - так вместе... Хозяин, мордой тебя в прокисшие сливки, слышишь, из-за тебя моя жизнь прервётся, так и не вступив во взрослую пору!..

Неожиданно спина дёрнулась, и глухой, едва различимый сквозь адский грохот, царящий вокруг, Хозяйский голос произнёс:

– Котяра, слезь... с меня!..

Как только я скатился на землю, он, дёрнувшись, поднялся на четвереньки и с проклятиями выдрал лязгнувшую ногу из каменной ловушки. Придерживая её левой рукой, осторожно перевернулся, усевшись на бетонное крошево.

Левый глаз его изнутри заволокло зеленоватым, с бирюзовыми проблесками, туманом.

Грохот тем временем всё нарастал, я уже не мог расслышать кого именно поносит Хозяин совсем рядом. Разросшийся метров до тридцати в диаметре диск всё также, казалось, не тревожил ничего окружающего - даже пыль не взметнулась под порывами нематериальной бури.

Вдруг всё вокруг залило ослепительно-белое сияние, исходившее, казалось, со всех сторон - вспыхнули иероглифы, до того едва выделявшиеся на фоне стен. Они искрились десятками звёздочек, разлетающимися во все стороны, воздух вокруг дрожал и колебался, как в жару над асфальтом, тончайшие дуги молний соединяли затейливо закрученные линии ярчайшего света. Мир сплющился, потерял тени, став гладким и двумерным. Небо, такое светлое и приветливое, померкло, приобретя неприятные коричневые оттенки. Всё вокруг казалось невзрачным и малозначительным, всё, помимо пылающих иероглифов. Даже грохот и водоворот теней, беснующийся неподалёку не внушал такого трепета, как они. Сам мир, казалось, существовал ради них.

Сияние всё усиливалось. Чёткие линии горящих символов размылись, потеряли контрастность, словно бы свет, стеснённый временным пристанищем, начал неудержимо просачиваться наружу. Секунды, и первые язычки белого огня серебряными паутинками тумана потянулись к бушующему водовороту. Белые искорки, изредка мелькавшие сквозь ревущий хоровод света и тени, разгорались, впитывая энергию тускнеющих иероглифов. Вскоре те вновь стали серыми, едва-едва светлее окружающего бетонного лабиринта.

Миру отчасти вернулись оттенённые белоснежным пламенем цвета, хоть свет никуда и не делся - сгустился за полупрозрачным воздушным барьером в неправильный, постоянно перетекающий из одной формы в другую, шар.

Заворожённый происходящим, я заметил

подошедшего сзади Хозяина только когда тот подхватил меня на руки. Прижав меня к себе, он, чуть пошатываясь, побрёл назад, подальше от беснующегося вихря. Его левый глаз вновь выглядел как всегда. Полный бесценных вещей рюкзак остался брошенным позади.

Но уйти нам было не суждено.

Неожиданно - вмиг, словно кто-то переключил рубильник - на место оглушительного грохота пришла звенящая тишина. Ударив по ушам почище взрывной волны, она густой, вязкой субстанцией расползлась вокруг. Затем пыль вокруг зашевелилась, тонкими струйками поползла вверх. Несколько секунд, и под сдавленные ругательства Хозяина в воздух один за другим принялись подниматься некрупные камушки. Я чувствовал, что с каждым шагом мы всё больше отдаляемся от земли, будто подпрыгиваем. Буквально полминуты - и ноги Хозяина беспомощно заболтались в воздухе.

К моему удивлению, на этот раз он смолчал, и, лишь перехватив меня поудобнее одной рукой, перекувырнулся, оттолкнувшись от ближайшей стены, оказался у кривой щели противоположного окна. Усевшись в нём, Хозяин всем телом прижался к бетону, только тут дав волю чувствам.

И тут, второй раз за день, мир залил ослепительный свет.

Почва содрогнулась, как от землетрясения, и сгустившаяся в центре водоворота энергия заколебалась, извергая даже нам видимые протуберанцы, с шипением прорвалась изнутри, колоссальным столпом белого огня соединив небо и землю. Свет от него был куда ярче прежнего, я уже просто не мог смотреть на это, боясь ослепнуть. По усталому ворчанию Хозяина я понял, что у него дела не лучше.

...Мир содрогался и бесновался, выкручивался и выворачивался на изнанку. Небо стало землёю, а почва - небосводом, день темнел, а ночь светлела и заливалась огнём. Казалось, Катастрофа вновь пришла резвиться на развалины... хотя нет, то что происходило сейчас не шло ни в какое сравнение с Катастрофой.

Зажмурившись, прижавшись друг к другу и к разогревшемуся бетону приютившего нас окна, мы пережидали необъяснимое, дожидались конца. Ослепляющий свет бил по глазам сквозь плотно сомкнутые веки, земля колебалась и пляшущие здания качало как спички. Нас мотало туда-сюда, грозя выкинуть наружу, во власть свихнувшейся гравитации. Это безумие, как сказал потом Хозяин, сверившись с часами, продолжалось порядка часа.

Нам этот час показался уготованной грешникам вечностью в аду.

Сначала, оповестив толи переход на новую стадию, толи действительно эпилог, исчезли подземные толчки. Затем мы почувствовали, что больше не сможем улететь, даже если захотим - гравитация вернулась в своё прежнее состояние. И, наконец, померкло слепящее глаза сияние. Не знаю, улетела ли вся энергия в небо, или же вернулась на землю, нам не было видно. Глаза, уже попривыкшие к свету, погрузили окружающее в мрак.

Когда мир наконец пришёл к более-менее устойчивому равновесию, мы ещё долго не осмеливались выбраться на улицу, и даже наоборот, протиснулись в глубь здания, пережидая каменный дождь. Небо всегда отдаёт свои долги.

Порывшись в уцелевшем подсумке, Хозяин достал крохотный фонарик-брелок. Он, правда, скорее светил, чем освещал, но за неимением альтернатив...

– Пойду гляну, авось чего полезного нарою, - пояснил мне свои действия Хозяин.
– Эх, вот бы рюкзак уцелел... столько бы проблем сразу решилось...

Привстав на задних лапах, я опёрся передними о край окна и, вытянув шею, глянул наружу.

Щебёнка градом барабанила по свернувшемуся водоворотами, кое-где вставшего дыбом асфальту, пьяным и каким-то опустошённым стенам, со стуком разлеталась в пыль. Что может быть тоскливее и мрачнее дождя? Обыкновенного, самого-самого обыкновенного водяного дождя? Раньше я считал такую погоду наипаршивейшей во всём свете - холодно, сыро, отовсюду капает... куда не глянь - лужи, на улицу не выйти, бррр...