Кот и крысы
Шрифт:
Со стороны лестницы раздались возмущенные крики - русские и французские.
– Прелестно, - сказал Клаварошу Архаров.
– Жаль, кулаками помахать не пришлось, а так чесались… Тучков, гони его к лестнице, там найдется, кому встретить!
– С наслаждением!
– отвечал Левушка.
Но арест игроков, среди которых большинство составляли совершенно невинные жертвы, не был главной целью Архарова. Об игроках он собирался подумать потом, а сейчас быстро пошел навстречу Саше Коробову и сопровождавшему его, с учетом его полной неспособности за себя постоять,
– Сашка, где ты там застрял? Ну-ка, показывай задние комнаты!
– приказал Архаров.
Тут подбежал Демка.
– Девок вязать?
– деловито осведомился он, показывая рукой с мотком веревки на перепуганных француженок.
– Сгони вниз и затолкай в одну карету. И тут же чтоб ее сдать под присмотр драгунам, - распорядился Архаров.
Одна из девок, в серебристом платье, оказалась сообразительней прочих. Она подбежала к Архарову и весьма грациозно опустилась перед ним на колени. К глазам она прижимала кружевной платочек, а изогнулась так, чтобы ему сверху было удобно заглянуть к ней в глубочайшее декольте. И заговорила срывающимся голоском, весьма убедительно, но совершенно непонятно.
– Что она толкует?
– спросил Архаров.
– Просит пощадить, - перевел Клаварош.
– Ну что ж, придется. А теперь?
– Просит не отсылать во Францию.
– Ну, это как Сартин решит. Мне в Москве такое добро ни к чему. Своих блядей довольно. Спроси-ка - кто тут из мазуриков самый главный.
Клаварош перевел вопрос. Коленопреклоненная девица несколько задумалась. Произнесла несколько французских слов.
– Всем делом заправляет господин де Ларжильер, - перевел Клаварош.
– Нет, врет. Спроси еще.
– Сдается мне, это она приезжала к господину Захарову играть на ля-рулет, - сказал Клаварош.
– Но тогда на ней было меньше румян и белил.
– Не подавай виду, что признал ее. Пусть вместе с Сашкой покажет задние комнаты. Все, сколько их там есть.
Клаварош объяснил девице, что от нее требуется, и помог встать. Она, всячески изъявляя готовность услужить, вдруг уставилась на Сашу в превеликом недоумении.
– Скажи ей, Клаварош - мы знаем поболее, чем ей бы хотелось, - велел Архаров.
– Ушаков! Харитон! Пойдете с Ваней и Сашкой! Девку - с собой! Чтоб все закоулки обшарили и всех крыс повыгоняли!
Тут откуда-то сверху раздались выстрелы.
– Мать честная, Богородица лесная, они ж еще брыкаются!
– возмутился Архаров.
– Архаров!
– откуда-то завопил Левушка.
– Он в стенку ушел!
И точно - когда он, заставляя князя отступать, в какую-то несчастливую минуту позволил ему прижаться спиной к стенке, там отошла панель и Горелов-копыто исчез, панель же встала на место.
– Далеко не уйдет!
– утешил его Архаров.
– Он в подземный ход подался! А там Шварц с молодцами!
– Я
– Я пребываю в беспокойстве, как бы в суете мазурики не погубили одного из главнейших доказательств их вины. Тимофей! Иванов!
Архаровцы подтащили к обер-полицмейстеру кавалера де Ларжильера со связанными за спиной руками.
– Прелестно, - сказал Архаров.
– Ларжильер, Перрен и этот, де Берни… Так, Сашка? Осталось изловить еще двух - и дело, почитай, сделано. Да еще того проклятого волосочеса Франсуа и князя-копыто!
– Не совсем, - возразил Шварц.
– Клаварош! Надобно узнать, где эти господа хранят все свои важные бумаги и казну. Переведи ему - только чистосердечное признание облегчит его скорбную участь.
Клаварош подошел и обратился к французу с короткой речью. Тот выругался, но, получив от Клавароша сдачи той же монетой, несколько погрустнел. Клаварош еще добавил, де Ларжильер совсем скис.
– Он раскаялся, - сказал Клаварош.
– Что ты ему такое сказал?
– удивился Архаров.
– Назвался сыщиком от ведомства господина де Сартина, нарочно присланным в Москву ради ловли… поимания? Беглых шулеров, - невозмутимо отвечал Клаварош.
– Они могут изображать оскорбленную невинность перед чужими… пусть полагают, якобы я знаю все.
Архаров расхохотался.
– Тогда - пошли!
– приказал он.
Они по лестнице для слуг поднялись в третье жилье - возглавлял шествие Клаварош с обнаженной шпагой, следом шел Архаров, за ним Тимофей тащил кавалера де Ларжильера, а замыкал это шествие невозмутимый Шварц.
Вдруг Клаварош остановился и принюхался.
– О-о!
– воскликнул он.
– Я известен сей аромат!
И устремился по коридору отнюдь не туда, куда собирался отвести Архарова в соответствии с указаниями кавалера де Ларжильера.
Он распахнул дверь, и открывашися перед обер-полицмейстером вид был таков, что Архаров удивленно воскликнул:
– Да что там у них, предбанник, что ли?
Но это был отнюдь не предбанник. Когда сизый дым, плававший слоями в полутемном помещении, несколько разошелся, Архаров, Клаварош и Тимофей увидели комнату, которую в хороших домах называют диванной - вдоль всех стен стояли канапе и кушетки. Однако их оказалось мало - кое-кто из господ, пересидевших в этом странном помещении штурм притона, безмятежно дремал на диванчике, а кое-кто - и прямо на полу, на большом турецком ковре.
Клаварош, войдя, нашел и показал Архарову трубку с длинным чубуком.
– Извольте - опьяс… Дым как хмель, вреда меньше, радости больше.
– Вижу, - с неодобрением глядя на полуодетые и пребывающие в блаженстве тела, буркнул Архаров.
– Ну, эти никуда не денутся. Они, поди, и у тебя, черная душа, в подвале не скоро проспятся. Пошли, а то нанюхаемся дряни.
Когда Клаварош закрыл дверь и стук шагов сделался неуловимым, одно из обкурившихся тел подняло голову.
Это был князь Горелов-копыто, в одном камзоле, с головой, обмотанной полотенцем.