Кот-Скиталец
Шрифт:
Полно, неча на зеркало пенять, когда у самой личина в палец толщиной и сделана под боевую кису короля Даниэля! Молчи и смотри дальше.
Из инсанской среды выступает главное действующее лицо – Мартинов сюзерен. Владетель Эрбис. Он без фаты, в одном тюрбане и плаще поверх длинной туники. Небольшого роста сухонький старикан с кощеевой бородкой, вроде бы темноглазый (если это не самовнушение, нормальный человек из такой дали цвета глаз не должен видеть, только я с моими кхондами как раз ненормальная), загар не такой самоубийственно черный, как у андров. Словом, личность не очень выразительная, не то что его жеребец – золотисто-буланый альфарис. Вард, вспомнила я имя, которое мельком упомянул Шушанк. Сбалансирован, как хороший клинок; сухое, гибкое тело; небольшая голова с круглыми ушами и ноздрями; грудь не так глубока,
Авторская пословица: инсан сам по себе лишь человек, альфарис сам по себе только лошадь, но вдвоем они – Властелин Эрбис в ореоле вышней славы. «Калигула, твой конь в сенате…» Далее у поэта неточность: Вард не просто «сияет в злате» – он сам золото, оттого ни ему, ни его седоку не надобны иные украшенья. Вот разве оружие – но его нет на сегодняшней встрече ни у владык, ни у меня.
Альфарис – слово, однокоренное с «фрисс», или я более не лингвист. Но к тому же с свистит, как стрела, спущенная с тетивы, ф – гневное фырканье разъяренного самца, л – легкая и горделивая поступь небольших копыт. Он не идет под Эрбисом – исполняет величавый танец; этого почти не заметно, потому что звук имени, кованый звон поступи, шелест дыхания гармонично слиты с этим плавным движением.
Зато Иоланта под тяжестью Мартина шествует неуклонно, ровно и мерно. По всему видать: шаг ее без особой нужды не перейдет ни в рысь, ни в галоп, однако своей цели таки достигнет.
Теперь оба всадника направляются прямиком к моему портшезу. При виде их соединенного великолепия и мне хочется оседлать кого-то из присутствующих. Кого только – разве что Хнорка? Боюсь, что юмор ситуации до него не дойдет. Впрочем, длится мое сугубое благоговение недолго: сделав напоказ десятка два шагов, короли сходят с седел, а их кони следуют за ними, чуть отступя и незаметно переглядываясь. Перемолвиться – ни словом, ни духом – они не смеют, но Вард сделал вид, что собирается положить голову лошадиной даме на холку, а это жест приязни, едва ли не сообщничества. Двуногие если и заметили, то не придали значения.
Они садятся не очень близко напротив каждый на свое место: Мартин – на подобие походного трона, Эрбис – на табурет мозаичной работы. Равносторонний треугольник – самая прочная геометрическая фигура.
Над обоими мирными воинствами клубятся по ветру флаги: алые с золотом андров, черные с изумрудом – инсанов. Трубят фанфары, гудят рога, завывают длинные, в два человеческих роста, трубы, раскатывают лихорадочную дробь барабаны…
И как раз теперь нам подают Серену: о золотое яблочко на расписном блюдечке! Богиня вечной весны! Цветок сливы в серебряной вазе! Лесная заря в полнеба! Если я олицетворяла собою золотую осень, или, как мы говорим в Лесу, «волчье лето», то моя дочь – самый первый день повторяющегося творения. Такая же, как у меня, разве что посветлее, войлочная накидка Триады о трех хвостах, но поверх широкой, переливчатой, нежно-яблочного цвета рубахи, расшитой цветочными гирляндами. Вот эта штуковина явно соткана с милостивого соизволения местных гусениц из тысячи коконов, обремененных дурной наследственностью, кривых и косых (у них, в отличие от элитного шелкопряда, избытков в виде неоплодотворенного потомства не бывает), отчего и муаровые разводы. Наручные браслеты из резных плашек старого, душистого сандала, инкрустированных зеленой бирюзой, сокровищем мунков-хаа: такую только они умеют добыть из своих коварных «эльфовых холмов» в сердце топи, – и такой же тонкий, слегка приспущенный пояс. Ни к чему утягивать в талии ту, что подобна юному кипарису своей осанкой! Цветочные цепи на шее и в распущенных волосах, снова сандал и рута, жасмин, орхидея и гвоздика, благовонные цветы, листы и древеса, сама изысканность и нега. Воплощение Леса и одновременно – ожившая статуя Владычицы Приливов. Ибо лицо выбелено и нарумянено в стиле китайской маски, глаза и брови слегка подведены тушью, а поверх всего наброшена почти невесомая и прозрачная вуаль из «лунной травы». Андры знают это кхондское название озерного льна, что растет исключительно посреди широкой и чистой воды на островках и отмелях. Вуаль ложится поверх чуть
По выработанному заранее сценарию, дочь становится рядом со мной, положив мне на плечо руку с округлыми бледно-розовыми лепестками ногтей. Такая поза для Триады означает «защиту, что младший дарует старшему». У андров же кто сидит, тот и главней. А у нэсин младший по возрасту всегда в подчинении, как ты его ни размести, и в присутствии глав рода сидеть ему и вовсе не положено. Так что читайте символ как вам привычно, судари!
Одно, уж точно, понимают все племена Живущих: явилось главное действующее лицо, соль земли, яблоко… Париса. Главный приз на сегодняшнем состязании умов.
Все замолкают, будто в некотором замешательстве. Нам легче: женщина вперед мужчин не говорит даже у Волков – сначала выслушает, подытожит, а уж потом и вынесет продуманный вердикт, чтобы не осрамить себя пустословием.
Теперь от той и другой стороны сразу выступает один – герольд, что ли? По всем приметам андр, хотя глаза смотрят иначе, не так напористо. Правда, я не могу судить об индивидуальных этнических различиях, улавливаю нечто среднеарифметическое… Торжественно и звучно, как фанфара, он провозглашает:
– Господин мой, Мартин Флориан Первый, король андрский, свидетельствует: «Мир, который я заключил с Триадой Леса, подвергся небывалой угрозе. Я хочу от всего сердца уверить кхондов, голову Триады, что ни я, ни потомство мое больше не допустят ни беззакония, ни изменения уже заключенных соглашений в худшую сторону. Поэтому я желаю иметь гарантии того, что и новые друзья наши, и союзники друзей наших не будут – ни тайно, ни явно – выступать против меня и моей крови. И по всему по этому желаю я взять своей милой и единственной супругой Серену Кхондскую, и Мункскую, и Суккотскую (отметим оригинальное титулование!), чье кольцо постоянно держу при себе как знак обручения, и иметь от нее потомство – сына и наследника моего – на условиях, которые будут ей угодны.»
Все это мне привычно: такой наследник, по идее, должен править обоими домами и не давать ни одному из них задираться. Поскольку он будет моим внуком, уважение нашей республиканской Триады ему вроде бы тоже обеспечено. Подтекст: вечный заложник, лесное достояние в руках андров позволит им, по их разумению, диктовать условия Лесу. Иллюзия, но нам на руку. Насчет кольца – тоже. Необходимо, однако, уточнить, какие узы налагает на молодых людей обручение: как в старину у католиков или иначе. В конституции и каноническом праве мы ничего подобного не нашли.
– Господин господина моего Мартина Флориана Первого, Владетель народа Нэсин, народа Манкатт и народа Аль-Фарс, высокородный Эрбис, также говорит через меня и свидетельствует: «Мы считаем, что вассал наш, король Мартин Флориан Первый, в противостоянии с Лесом потерпел поражение без видимого поражения. Это и над нами, инсанами, победа. Поэтому я, Владетель трех племен, также прошу Триаду о мире. И также желаю взять в круг моих жен господу Серену бинт Тати-Анни (последнее, видимо, я:: мое имя здесь ворочают и искажают на все лады), дабы сын ее был господином над нэсин, как те – над андрами, а дочь – супругой того аниму не из ее племени, родства и рода, кто будет от ее имени и ее крови держать власть в земле инсанской: и чтобы ее потомство и потомство ее потомства соблюдало мир. Нэсин почитают в лице госпожи Серены ту, в жилах которой молоко Лесной Триады смешалось с кровью неведомого нам племени Живых; то, что она – плод и зов иного царства. Мы чтили бы и подчинялись ее детям как своей совести и знаку сего высшего царства. Самое же госпожу Серену обещаем отпустить от себя по первому ее слову, подарит она Владетелю дитя или нет, потому что на всё воля Того, Кто создал все живущее.»
Стиль и тон второй части заявления почти незаметно отличаются от первой. Никакого трубно-иерихонского гласа, одна рассудительность и легкая ирония; впрочем, эти оттенки нанесены в кхондской манере, подспудно, и усваиваются только активным подсознанием наших Живущих. Кстати, вот мое новое открытие: нафс, животная душа, у человеков оттеснена на задворки души и поневоле специализируется на черной, подрывной работе, а для Триады это фон всех мало-мальски стоящих бесед, катализатор всех решений, и поэтому сейчас все наши, как и я, оценивают щедрость и открытость Эрбиса по достоинству.